Это все. Он повесил трубку, не попрощавшись и ради хохмы даже перейдя в конце на тот дурацкий провинциальный акцент. Провинциальный акцент всегда меня раздражал. Теперь он звучал для меня как музыка. Больше я его уже не услышу.

Я нажал кнопку и снова прослушал послание, а потом проделал то же самое еще трижды, прежде чем наконец сохранил сообщение и положил трубку. Сел на вертящийся стул перед столом и постарался сопоставить послание с тем, что уже знал. Первая головоломка связана со временем звонка. Я уехал на матч не раньше по крайней мере половины двенадцатого. Однако я почему-то пропустил звонок от Левина, поступивший на двадцать минут раньше.

Это никак не укладывалось у меня в голове, пока я не вспомнил о звонке от Лорны. Да, в 11.07 мой телефон был занят – я разговаривал с Лорной. Мой домашний телефон использовался так редко и так мало людей знало этот номер, что я не побеспокоился установить на аппарате систему уведомления о поступившем вызове. Это означало, что последний звонок Левина был сброшен на систему голосовой почты и я никак не мог о нем узнать, беседуя с Лорной.

Это объясняло обстоятельства, сопутствующие звонку, но отнюдь не его содержание.

Левин, несомненно, что-то откопал. Он не был юристом, но понимал, что такое улика, и умел оценить ее значимость. Левин обнаружил нечто такое, что позволило бы мне вызволить из тюрьмы Менендеса. Он нашел Хесусу пропуск на выход из Квентина. Пропуск на волю.

Последнее, что оставалось обдумать, – заминка в разговоре, вызванная лаем собаки. Я бывал в доме у Левина раньше и знал, что его пес легковозбудимый, нервный брехун. Всякий раз, подходя к дому, я слышал его тявканье задолго до того, как успевал постучать в дверь. Лай на заднем плане телефонного сообщения и то, что Левин поспешил завершить разговор, намекали, что кто-то к нему пришел. Какой-то гость, и это вполне мог оказаться убийца.

Я осмысливал информацию и решил, что неожиданно всплывший звонок был той уликой, которую я не имел права утаить от полиции. Ясно, что содержание сообщения породит новые вопросы, на них мне будет трудно ответить, но это перевешивалось важностью установления точного времени преступления. Я пошел в спальню и порылся в карманах джинсов, в которых был накануне матча. В одном заднем кармане нашел корешок билета и визитные карточки, что вручили мне Лэнкфорд и Собел перед моим уходом из дома Левина.

Из двух я выбрал карточку Собел и заметил, что на ней проставлена только фамилия: «Детектив Собел», – без имени. Набирая номер, я спрашивал себя – почему. Может, она, подобно мне, имела две разные визитки в разных карманах: одну – с именем и фамилией, другую – официальную, с одной фамилией.

Детектив отозвалась на звонок сразу же, и я решил выяснить, что можно получить от нее, прежде чем поделиться с ней имеющимися у меня сведениями.

– Есть какие-нибудь новости в расследовании? – спросил я.

– Не очень-то много. Не очень много такого, чем я могу с вами поделиться. Пока мы, так сказать, систематизируем уже имеющиеся улики. Получены кое-какие результаты по баллистике и…

– Вскрытие произведено? Быстро…

– Нет, результатов вскрытия не будет до завтра.

– Тогда каким образом вы получили баллистические данные?

Она не ответила, но я мгновенно сообразил.

– Вы нашли стреляную гильзу. Его застрелили из автоматического оружия, выбросившего гильзу.

– Вы догадливы, мистер Холлер. Да, мы обнаружили гильзу.

– Я участвовал во множестве судебных процессов. И называйте меня Микки. Забавно: убийца обшарил дом, но не подобрал гильзу.

– Вероятно, потому, что она прокатилась по полу и упала в отверстие воздушного отопления. Убийце потребовалась бы отвертка и масса времени.

Я кивнул. Да, это счастливая случайность. Счастливый билет. Я знал бессчетное число случаев, когда мои клиенты садились в тюрьму лишь потому, что копам вот так неприлично везло. Однако знавал я и множество клиентов, которые отделывались легким испугом, поскольку им улыбнулась удача. По большому счету все уравнивалось.

– И что, ваш партнер был прав насчет двадцать второго калибра?

Она взяла паузу, прежде чем ответить, видимо, решая, стоит ли ей переступать некую грань, открывая результаты расследования мне – лицу пусть и не постороннему, и даже заинтересованному в раскрытии преступления, но тем не менее все-таки врагу – судебному адвокату.

– Да, он был прав. Благодаря отметинам на гильзе мы даже точно знаем, какое оружие ищем.

Из проведенных за годы многочисленных допросов экспертов по баллистике и огнестрельному оружию я знал, что по отметинам, оставленным на пулевых гильзах, можно определить тип оружия, даже не держа его в руках.

Когда имеешь дело с автоматическим оружием, боек взрывателя, казенная часть, эжектор и экстрактор сразу же после выстрела оставляют характерные следы на гильзе, по которым оружие можно идентифицировать. Анализ всех четырех видов отметин в совокупности способен вывести на конкретную марку и модель.

– Выяснилось, что мистер Левин сам имел пистолет двадцать второго калибра, – сказала Собел. – Но мы нашли его в закрытом футляре у него дома, и это не «вудсман». Вот чего мы не обнаружили, так это его сотового телефона. Он у него был, однако…

– Он разговаривал по нему со мной прямо перед тем, как его убили.

Последовало несколько секунд молчания.

– Вы сообщили нам вчера, что последний раз беседовали с ним в пятницу вечером.

– Верно. Но именно в связи с этим я вам и звоню. Анхель позвонил мне вчера утром в одиннадцать ноль семь и оставил сообщение. Я получил его только сегодня, потому что, расставшись вчера с вашими людьми, просто пошел и напился. Потом я прямиком отправился спать и не знал, что меня ждет телефонное сообщение. Анхель звонил по поводу одного из дел, над которым работал для меня, – побочное дело, вне основного графика. Это тяжба, связанная с апелляцией, и клиент отбывает срок в тюрьме. Дело несрочное. Словом, содержание сообщения не так уж важно, но звонок помогает разобраться со временем. И еще, заметьте, пока он наговаривал мне сообщение, было слышно, как там залаяла собака. Она так делала всякий раз, как кто-нибудь посторонний подходил к двери. Я знаю, поскольку бывал у него не раз, – собака всегда лаяла.

Снова она облила меня леденящим молчанием, прежде чем ответить.

– Я кое-чего не понимаю, мистер Холлер.

– Чего именно?

– Вы заявили нам вчера, что находились дома примерно до полудня, а затем уехали на матч. А теперь вы утверждаете, что мистер Левин оставил вам сообщение на домашнем телефоне в одиннадцать ноль семь. Почему же вы не ответили на звонок?

– Потому что в это время сам разговаривал, а в моем телефоне нет режима удержания вызова. Можете проверить по регистрационной записи в телефонной компании – увидите, что я принимал телефонный звонок от своего менеджера, Лорны Тейлор. Я беседовал с ней, когда позвонил Анхель. Не имея функции перевода вызова в режим удержания, я о звонке не знал. И конечно же, он решил, что я уже уехал на стадион, поэтому просто оставил сообщение.

– Да, теперь я понимаю. Вероятно, нам понадобится ваше письменное разрешение, чтобы взглянуть на документацию телефонной компании.

– Нет проблем.

– Где вы сейчас?

– Дома.

Я дал ей адрес, и она сказала, что они с напарником подъедут ко мне.