чую!

– Илья Степанович, дайте мне шанс!

– Что ты знаешь об этом Михайлове? – резко спросил Скорняк.

– У него фирма. Коллекторская. Возврат долгов, юридическое оформление…

– Он юрист по образованию?

– Да.

– Совсем не обязательно быть юристом, чтобы поймать меня в капкан, – уныло вздохнул Лесогоров. – Из-за Маши я нахожусь вне закона… Да и ты, Дима, мог ему подсказать.

– Я?! Да никогда! Сам жалею, что связался с этим подонком!

– Жалеешь, – язвительно усмехнулся Скорняк. – Он похитил для тебя Машу. Ты пожалел об этом. И снова обратился к нему за помощью.

– Я сейчас жалею!

– Сейчас ты должен жалеть о том, что жизнь твоя закончилась, парень.

– Я?! Моя жизнь?! – Ухтомский в ужасе схватился за голову.

– Миллион мы отдадим. Но, поверь, тебе ничего не перепадет… Но если поможешь найти Михайлова…

– Я… Я не знаю, как…

– А ты хорошо подумай. Где он живет?

– Не знаю… У него… У него дача есть под Звенигородом…

– Ну вот, уже лучше… Думай, Дима, думай. А то ведь прекратит кровь поступать в твой мозг, тогда не сможешь думать… Опустеет земля, когда тебя не станет. Ох опустеет. Ты же один у нас в этом мире избранный, остальные так, дерьмо…

– К-какой?

– Избранный… Твоя беда, Дима, в том, что ты не любишь людей. Все люди для тебя – грязь… Я же тебя насквозь, парень, вижу. И знаю, как ты ко мне относишься. Я для тебя плебей. Ты – пуп земли, а вокруг тебя одно быдло… Нельзя, Дима, к людям так относиться. А именно так ты к нам и относишься. Это тебя и погубило… Или погубит, если мы не найдем твоего Михайлова… Где у него дача под Звенигородом?

– Я не знаю… Я там не был…

– Так ты ничего и не понял, Дима. Думаешь, у меня не хватит духу прикончить избранного. Может, и не хватит. Но ты не избранный. Ты сам грязь, парень. В грязи тебя и похоронят…

– Э-э, я знаю одну девушку, Михайлов с ней на даче был, давно еще, но она вспомнит. Если ее найти…

– Адрес?

– Адреса не знаю… Она где-то на Таганке живет. Номер дома не знаю, но показать смогу…

– Вот видишь, может, еще не все для тебя потеряно… Давай в машину, придурок!

Скорняк решительно настроился на розыск Михайлова, но Лесогоров не очень-то верил в успех его предприятия. Поэтому мысленно расставался с миллионом в надежде обрести Машу. Денег не жалко, если точно знать, что похититель исполнит свое обещание.

Оптимистам сложно спорить с теорией относительности. Из трех возможных вариантов передвижения Маше предложили лучший. Ее могли бы перевозить в багажнике, связанной по рукам и ногам, могли бы везти на заднем сиденье автомобиля, сжатой с двух сторон потными мужскими телами, но она ехала в задней части салона в компании с одним лишь мужчиной, который и не пытался прижиматься к ней… Но только оптимист мог бы сказать, что ей повезло. Потому что мог быть как минимум четвертый вариант – заднее сиденье, но никаких спутников и наручников, одной парой которых она была прикована сейчас за ногу к переднему сиденью. А еще лучше вариант пятый – спальня в гостевом доме Ильи Степановича. А еще лучше шестой – пенная ванна в собственной квартире… Вот тогда бы она, возможно, превратилась из пессимистки в оптимистку.

Зато ее спутник был настроен на мажорную ноту.

Симпатичный мужчина холеной и утонченной внешности, милая улыбка на губах, но в глазах чернота. И родинка на переносице похожа на дурной глаз…

Ночь и все утро Маша провела в лесу, в охотничьем домике. Лейтенант Гончар постоянно выходил из избушки, с кем-то разговаривал по телефону; в конце концов он заставил Машу сесть в автомобиль. Час-два езды по бездорожью, и они остановились на окраине какого-то дачного поселка, где пересели в машину к мужчине с родинкой на переносице. Его звали Валентином.

За руль сел Гончар, а Валентин устроился рядом с Машей на заднем сиденье, не забыв пристегнуть ее наручниками к сиденью. Только машина тронулась, как зазвонил телефон. Снова остановка, и Валентин вышел из автомобиля. Вернулся в хорошем расположении духа. Но продолжал хранить молчание. А машина продолжала колесить по проселкам Подмосковья.

– Может, кто-нибудь мне скажет, куда мы едем? – не вытерпела Маша.

– Браво! – хлопнул в ладоши Валентин. – Наконец-то наша молчащая красавица заговорила.

– Кто ты такой?

– Я же сказал, что меня зовут Валентин. Можешь называть меня генералом.

– Кем?

– Если Гончар – лейтенант, то я могу быть генералом, логично?

– Ты даже не полковник…

– Тогда майор… Просто майор… Вештель, например…

– Почему Вештель?

– Потому что этот майор очень приятен в общении… Но не о том речь. Ты, наверное, хочешь знать, выкупит тебя твой Лесогоров или нет?

Маша ничего не сказала, но выражением лица дала понять, что именно этот вопрос волнует ее сейчас больше всего.

– Он уже заплатил за тебя миллион, – правым уголком губ улыбнулся Валентин.

– Ну и почему я здесь?

– Потому что я терпеть не могу несправедливость. Воспитание не позволяет… Это мои люди похитили тебя, это мои люди преподнесли тебя Лесогорову…

– То есть он уже давно тебя прикормил, – уточнила Маша.

– Прикармливают собак. И ментов. А я не то и не другое. И очень не люблю, когда моих людей подставляют… Ты думаешь, тебя похитил лейтенант Гончар и капитан Крякин? Нет, мы не менты и никогда ими не были… Лесогоров нас ментами сделал…

– Лесогоров?! – недоуменно повела бровью она.

– Ты же не захотела выходить за него замуж?

– Нет.

– Потому что он злодей?

– Допустим.

– Клин вышибают клином, а злодея – злодеем… Это он все придумал. Похитить тебя, а затем спасти – за миллион. Я так в детстве девочкам головы дурил. Друг мой хулигана играл, а я героем прикидывался – дам ему в лоб понарошку, и девчонка моя… И Лесогоров хотел понарошку от меня отделаться. Я злодей, а он типа Бэтмен. Только со мной на фальшивых крыльях далеко не улетишь. Я – борец за справедливость. Поэтому со всей ответственностью заявляю, что мои люди к ментам не имеют никакого отношения. Так же, как миллион господина Лесогорова не имеет отношения к реальным деньгам. Он тебе, как той девочке, голову задурить хотел. А я не позволил. Поэтому ты не с ним сейчас, а со мной…

– То есть он должен был сделать вид, что спас меня…

– Да, чтобы разрушить образ злодея.

– И я бы вышла за него замуж.

– Я так полагаю, что да…

– И я так полагала… Один обман множится на другой…

Маша едва не плакала от обиды. Ее не столько оскорблял сам факт розыгрыша, сколько издевки со стороны «лейтенанта Гончара», опасное плавание по ночному озеру, холод, неудобства, переживания… И