любви…

– Когда водил вас. Когда признавался мне… – эхом в раздумье отозвалась Катя. – Он водил вас. А теперь вы сами ходите по замкнутому кругу. Вместе со мной. Доказательств у нас нет, только одни предположения. А это все равно что стрелять в медведя из незаряженного ружья…

– Значит, надо зарядить ружье.

– Как?

– Есть идея… По пути все расскажу…

Артем завел машину и развернул ее в обратную сторону от дома.

Илья Степанович нежно взял Машу за руку, мягко коснулся ладони слегка и приятно увлажненными губами. Она не отдернула руку, но колко спросила:

– Это что за антимонии?

– Это не уловка. Это проявление чувств… Я привык, что ты где-то рядом, а ты ушла на яхте, далеко… Поверь, я места себе не находил. Теперь я просто радуюсь. Потому что очень тебя люблю…

– Это предисловие, дальше что?

– У меня неприятности, – расслабленно развел он руками. – Из-за тебя… То есть я хотел сказать, что во всем виноват я и только я.

– Ты лучше скажи, что произошло?

– Тобой интересуется отдел особых расследований. Тебя ищут.

– Что за отдел особых расследований?

– Это такая сыскная структура в системе уголовного розыска. С одной стороны, это своеобразный индикатор звездности. А с другой… В общем, если тобой занимается отдел особых расследований, значит, ты – состоявшаяся «звезда»…

– Это с одной стороны, а про другую ты так и не сказал…

– Ты – «звезда», поэтому тобой занимаются сыщики этого отдела. Это, конечно, приятно. Но, с другой стороны, меня могут привлечь к уголовной ответственности. Сама понимаешь за что.

– Если тебя посадят, плакать не буду. И передач от меня не жди… Значит, меня сегодня искали?

– Ищут тебя давно. А на меня вышли только сейчас… Если тебя вдруг найдут, ты скажешь, что тебя похитили?

– Можешь в этом не сомневаться! – ехидно усмехнулась Маша.

– Это жестоко с твоей стороны, – опечаленно посмотрел на нее Лесогоров.

– Как говорится, за что боролся…

– А как же наше сотрудничество?

– Насчет этого надо подумать…

– Значит, у меня есть шанс?

– Скажи, ты ждал сегодня этот особый отдел?

– Да.

– Поэтому и отправил меня на яхте?

– Да.

– Мог бы сказать мне об этом.

– А вдруг бы ты спрыгнула с яхты, поплыла к берегу?

– С яхты? В холодную воду?! – невольно поежилась Маша. – Я, конечно, свободолюбивое существо. Но не до такой же степени, чтобы бросаться в холодную воду… К тому же мне у тебя не так уж и плохо.

– Но тебе не хватает свободы.

– Какой ты догадливый!

– Ты могла бы жить здесь на правах хозяйки.

– Но я не хочу за тебя замуж.

– А если хорошо подумать?

– Если хорошо подумать, то ты мне нравишься. В самых общих чертах. Но ты – мой похититель. Ты в моих глазах – злодей. И как бы ты ни старался, тебе не удастся разрушить этот стереотип!

– А ты попробуй, измени свое мнение.

– Мнение изменить легко, а стереотип – невозможно… У женщин своя логика, мужчинам ее не понять.

– Но бывает же, что женщина влюбляется в злодея.

– Да, но в этом случае он так и остается для нее злодеем. Любить можно, а замуж – нет.

– Тогда просто полюби меня.

– А звезду с неба не достать?

– Ты сама по себе «звезда»…

– Привык ты на всем готовом… Плохо, гражданин Лесогоров, очень плохо. Как были вы злодеем, так и остались. Но я прощу вас, если вы сможете написать для меня настоящую злодейскую песню. Разумеется, это должен быть хит…

– И тогда ты выйдешь за меня замуж?

– Нет.

Действительно, женская логика – упрямая вещь. Казалось бы, Лесогоров был для нее идеальной партией. Самое главное, что любит. Он богат, он вельможен. И еще – приятен в общении. В своей постели Маша могла представить его без отвращения… Она же одинока и нуждается в спутнике жизни… Выйти за него замуж, начать новый творческий виток на его деньгах и песнях – чем не решение всех проблем? Но как бы то ни было, Маша не могла сказать ему «да». И не скажет, пока он будет оставаться для нее злодеем…

– Я готов бросить к ее ногам весь мир! – воскликнул Илья Степанович, обхватив руками воображаемый шар вокруг себя. – А она – нет!

– Может, потом, когда-нибудь, – пожала она плечами.

– Когда-нибудь! «Когда-нибудь» может быть поздно!.. Пойми ты, мною интересуются органы, рано или поздно сюда может нагрянуть спецназ…

– Ничем не могу помочь, – продолжала упрямствовать Маша.

– Ты же не хочешь, чтобы я закрыл тебя в подвале, замуровал дверь!

– Ты способен на такое?

– Нет!.. В том-то и дело, что нет!.. Ты должна выйти за меня замуж немедленно!

– Ничего я тебе не должна…

– Может, все-таки одумаешься?

– Может быть, когда-нибудь…

– Завтра утром я буду у тебя.

– И услышишь «нет».

– А вдруг?

– И не надейся.

Илья Степанович ушел в расстроенных чувствах, но Машу это ничуть не смутило. И на состоянии нервной системы отразилось мало. Во всяком случае, бессонницей она не страдала. Заснула очень быстро…

Проснулась она среди ночи. Как будто сама по себе – потому что не было тревожащих звуков и движений. Но в промежутке между дверью и шкафом она различила человеческий силуэт.

Ночной гость мог ей померещиться, поэтому она протерла глаза в надежде увидеть на его месте рогатую вешалку с пальто на ней. Но нет, человек не исчезал. Более того, он поднес палец к губам. И шепотом выдал сакраментальную фразу:

– Тише, Маша! Я Дубровский!

– Я не Маша, я Марина, – громко сказала она со слабой надеждой, что видение все-таки рассеется…

– Я же сказал, тише… Я из милиции. Лейтенант Гончар, отдел особых расследований…

Силуэт отделился от стены, приблизился к ней, принял более отчетливые формы. Она смогла разглядеть черты его лица… Это был молодой человек лет двадцати пяти. Приятной наружности, спортивного