с молоком кобылиц прыгать – может, и выйдешь из него помолодевшим, но, скорей всего, сваришься к чертям собачьим.

Мне нужно было найти место, где я мог бы оставить машину. Но дорога, верней, ее состояние избавило меня от таких поисков. Я безнадежно застрял в грязи меньше чем в трех километрах от поселка. Даже не стал пытаться вытащить ее: в одиночку такое дело не поднять, только вываляешься в жидкой глине с головы до пят. Я лишь отругал себя за то, что не оставил ее на дворе гаража. Впрочем, если я оставлю ее здесь, рано или поздно ее все равно утащат в поселок. Хорошо, если в мастерской оставят, а если на запчасти разберут да в город свезут, в Енисейск или в Лесосибирск? Жители этих мест живут тем, что дает им природа. А застрявшая в дорожной трясине машина – чем не дар матушки-тайги?

Автомобиль я решил бросить на дороге. Забрал из салона рюкзак, из тайника в багажнике достал глушитель к пистолету. Дальше что? В каком направлении огибать поселок, чтобы выйти на чертов Огонек?..

Из раздумий меня вывел шум мотора. Кто-то ехал ко мне со стороны поселка. Кто?.. Что, если это Давыдкин гонится за мной? Что, если не один, а с «плохими людьми», которые должны прибыть за мной из тайги?

Сам по себе Давыдкин наверняка неплохой охотник – иначе в тайге не выживешь. И его спутники тоже наверняка должны были знать толк в этом деле. Поэтому со следа их так просто не собьешь. Но все же я должен был обыграть их.

Дорога от поселка шла вдоль подлеска и делала резкий поворот к моей машине. Это значило, что вне поля зрения следующих за мной людей я буду оставаться минимум три-четыре минуты. Не так уж это много, но лучше что-то, чем ничего.

Я побежал прочь от машины по грязной кромке дороги-направления, затем пошел по траве, приминая ее. Быстро спустился к журчащей рядом реке, потерявшись в зарослях кустарника. Я шел по чистым камушкам широкого пологого берега прочь от поселка, пока на пути не попался ручей, стекающий в реку. По его неглубокому руслу снова забрался в кустарник, но так, чтобы не сломать ни единой ветки. Плащ с капюшоном, москитная сетка на лице – я не знал, насколько это хорошая маскировка, но догадывался, что с ручья заметить меня будет трудно. А чтобы не шуметь, я накрутил на пистолет глушитель. Увы, но в дикой тайге выживает тот, кто стреляет первым.

Скоро послышались хлюпающие шаги – это бежали по руслу ручья люди. Я на то и надеялся, что они смогут прочесть мои следы, ведущие в этом направлении. Но сейчас преследователи уже не могли их видеть, поскольку вода смыла все.

А их было трое. Похмельного вида Давыдкин в короткой брезентовке, а с ним два дюжих бородатых парня в натовском водонепроницаемом камуфляже. Хорошие у них костюмы, удобные, практичные, смотреть приятно. Один только недостаток – шумные, материал гулко шелестел, когда рукава соприкасались с боками курток. Такой недостаток напрочь перечеркивал все достоинства. А мой пистолет мог перечеркнуть жизни этих людей. Я к этому, конечно, не стремился, но у них оружие, спастись от которого можно было, только убивая.

Троица поравнялась с тем местом, где я притаился, и остановилась.

– Не нравится мне все это, – тихо сказал бородач с помповым винчестером в руках.

– Здесь он где-то, – сказал второй, вооруженный карабином «Сайга», оптический прицел которого сканировал пространство в поисках моей персоны.

– Как же ты упустил его, Тимофеич?

– Да жена дура…

– Ничего, здесь мы его аккуратно уложим, без…

Бородач осекся, потому что его взгляд наконец различил в гуще веток и листвы мой не совсем слившийся с этим фоном силуэт. Он вскинул винчестер, собираясь стрелять, но я тоже держал его на прицеле… Парень с «Сайгой» даже понять ничего не успел. Его напарник хоть меня повидать успел перед смертью, а этот умер, так и не осознав, откуда пришла смерть.

Два выстрела, по пуле в голову. О контрольных выстрелах я и не помышлял. Во-первых, я не киллер, а во-вторых, и так все ясно.

Давыдкин от страха выронил свою двустволку, когда я, сняв с лица накомарник, вышел из укрытия с направленным на него стволом пистолета.

– Что, похмелье не вызывал?

– Зачем? – спросил он и растерянным взглядом показал на омываемые водой трупы.

– Затем, что это плохие люди… Или они хотели мне только добра? Избавить от таежных мучений хотели, да?

– Ты… Ты людей убил…

– Ну что ж, значит, я преступник… А ты кто?

– Я… Я представляю здесь закон.

– Не надо меня смешить. Слишком все серьезно, чтобы смеяться…

Прежде чем сунуть пистолет в кобуру, я скрутил со ствола глушитель. Прибор бесшумной стрельбы был еще горячим, но уже не обжигающим, и я смог сжать его в кулаке. Зачем? Ответ на этот вопрос дал мне Давыдкин. По простоте душевной он решил, что без оружия у меня нет шансов. И бросился на меня, наклонив голову и по-медвежьи разлапив руки.

Он хотел сгрести меня в охапку и раздавить, как хрупкую колоду с медом. Но мой утяжеленный глушителем кулак мощным апперкотом врезался ему в подбородок, сокрушив челюсть и надежды на победу.

Давыдкин грузно шлепнулся в воду, но с поражением не смирился. Поднялся, снова набросился на меня. На этот раз я позволил ему подобраться к себе поближе, но только для того, чтобы взять на прием и швырнуть через себя.

Нелегкая это забота – через плечо бросать бегемота… С противником я справился, но при этом сам побывал в воде – намочил плащ, джинсы под ним. И сапогом зачерпнул водицы. Поэтому, когда Давыдкин, поднявшись, снова ринулся в атаку, я снова встретил его кулаком. И больше с него не слезал. Прижав его к дереву, бил до тех пор, пока не вышиб из него весь боевой дух.

– Еще? – подняв кулак, исключительно для приличия спросил я.

– Не надо! – закрыв лицо руками, жалко мотнул он головой.

– Тогда маленький экспромт!

Я взял его руку, вложил в нее ствол своего пистолета, запечатлев на него жировые отпечатки пальцев и ладони. Пока Давыдкин соображал, что происходит, я аккуратно уложил «ТТ» в карман своего плаща.

– Ну вот, теперь ты у нас преступник, – пытаясь скрыть злорадство, сказал я. – На тебе два трупа.

Я подошел к телу бородача, упавшему особенно удачно. Его карабин лежал у него на животе, лишь прикладом касаясь воды. А вот винчестер утонул в ручье под рукой мертвого его владельца.

Сегодня я убедился, что в умелых руках в тайге хорош и «ТТ». Но все же «Сайга», да еще с оптическим прицелом, лучше.

– Как же так, Давыдкин, старший лейтенант милиции, а преступником стал, – с издевкой сказал я.

– Я… Я не убивал их… – трясущимся подбородком повел он в сторону покойников.

– Да я не про это. Ты про них лучше забудь. Как будто их никогда и не было. Места здесь глухие, глядишь, и не найдут никого. Все будет естественно, Давыдкин. Сначала они будут разлагаться от собственных бактерий, затем их начнут есть черви. Может, рыба подключится. А может, и шакалы объявятся. Падаль всегда в цене, да, Вася? Тебя ж кто-то вот подобрал, на довольствие поставил, чтобы золотые копи от таких, как я, оберегать… Может, пристрелить тебя, а? Будешь разлагаться вместе с этими. Познаешь естественный, так сказать, процесс.

– Н-не надо! – в паническом ужасе перед смертью мотнул головой продажный участковый.

– Ну да, жена у тебя красавица, дети, ребенка, наверное, ждете? – если бы не ехидство в моих глазах, мой вопрос мог бы прозвучать почти ласково.

– Ждем, – с надеждой на спасение кивнул Давыдкин.

– Ты хоть понимаешь, на кого работаешь, Вася? – спросил я, кивнув на покойников.

– П-понимаю… Они золото добывают. Без лицензии… Я же тебе говорил, как это выгодно.

– Выгодно. Но и опасно. Но эти парни, я смотрю, подстраховались. Форпосты у них по деревням,