снова признался мне в любви к милиции?

– Какая любовь?

– Дутая... Не надо водить меня за нос, Маргарита Владимировна. Я знаю, зачем вы здесь.

– Юра, что за тон? – сдержанно возмутилась она.

– Официальный... Я сразу раскусил тебя, Рита. Тебя подослал ко мне Битков. А я был с тобой, потому что доложил начальству и получил от него «добро». Мы ждали, что предпримет Битков, а он лишь передал нам привет, через меня...

– Юра, я тебя не понимаю, – с недоумением смотрела на него Рита.

– Все ты понимаешь... Зачем я тебе сегодня нужен? Что ты хочешь от меня узнать?.. Ты не выйдешь отсюда, пока не скажешь...

– Отлично, тогда я ничего не буду говорить. Мне нравится у тебя... Но я так понимаю, тебе не нравится со мною, – начала она в мажоре, но с каждым словом ее тон склонялся к минору. – Да, я стриптизерша, да, я падшая женщина...

– Надеюсь, в этом нет моей вины, – усмехнулся он.

– Твоей вины нет... И моей, пожалуй, тоже... А пришла я к тебе... Нет, не потому что... – Она запнулась, улыбнувшись, продолжила: – Потому что хочу заслужить твое прощение...

– Кто я такой, чтобы в чем-то тебя обвинять?

Косыгин пытался служебным рвением заглушить личный интерес к Рите. Но хладнокровие сохранить никак не получалось, обида рвалась наружу, обнажая его чувства.

– Ну, мы же почти подружились... В общем, я знаю, что сегодня днем ты был у Матвея.

– И он прислал тебя ко мне? – с сарказмом спросил он.

– Нет. Он отправил меня в бутик. Но я ушла к тебе. Чтобы помочь. Ты ищешь Головастикова?

– Да.

– В живых его нет, – опечаленно сказала Рита.

– Битков? – взбудораженно спросил Косыгин.

Служебное и личное совпали по фазе, но амплитуда их колебаний резко возросла.

– Нет. Он хотел всего лишь напугать парня. Его убил Волынок. Думал, что пистолет не заряжен... А может, и знал это, может, и нарочно застрелил Головастикова...

– Зачем?

– Мне кажется, он что-то затевает против Матвея...

– Он же стрелял в Сафронова, возле «Реверса»? – догадался Юрий.

– Не знаю, – пожала плечами Рита. – Может быть...

– Значит, Битков к смерти Головастикова непричастен?

– Нет.

– И к покушению на Сафронова тоже нет?

– Нет.

– И к убийству Трофименкова?

– Про это я не знаю.

– Почему ты не сказала «нет»? – запальчиво и обличительно спросил Косыгин. – Ты должна была сказать «нет». Ты должна была полностью обелить Биткова и очернить Волынка.

– Зачем?

– Затем, что так нужно. Биткову нужно. Он тебя ко мне послал, он...

– Это неправда, – беспокойно сказала Рита.

– А то, что Волынок Головастикова убил?

– Это правда. Если Битков узнает, что я подслушала разговор...

– И что будет? – перебил ее Косыгин. – Неужели убьет?

– Может и убить. Он очень жестокий.

– И в чем это выражается? Сафронова он не трогал, Головастикова и Трофименкова не убивал...

– Он очень жестокий, – упрямо повторила Рита. – И, поверь, на нем очень много трупов. Это здесь, в Москве, он пытается держать человеческое обличье. Он умеет это делать. Он образованный, почти три курса института. Но он зверь. Дикий таежный зверь. Если бы ты знал, что он в тайге вытворял, сколько людей погубил...

– Ты откуда знаешь?

– Не важно.

– Он рассказывал?

– Может быть.

– А может, ты с ним по тайге таскалась?

– Заткнись! – гневно отрезала Рита.

Косыгин вздрогнул, как будто получил пощечину.

– Спасибо за информацию, – придавленно сказал он.

– Я хочу тебе помочь.

– Зачем?

– Затем, чтобы вы не наделали глупостей. Я знаю, вы подозреваете Биткова в убийствах, возможно, сегодня вы попытаетесь его задержать...

– С чего ты взяла? – изобразил удивление Косыгин.

– С того, что актер из тебя никудышний... Что вы затеваете с Битковым?

– Кто это вы?

– Больше всего меня интересует твое начальство.

– Тебя или Биткова?

– Ты думаешь, я веду игру?.. Да, веду. Но, поверь, я не на стороне Биткова...

– А на чьей ты стороне?

– На твоей. И не только... Юра, ты должен мне помочь.

Ночь, на дворе темно и холодно. Но Матвей не собирался выходить к воде, пока не получит сигнал. А до этого еще далеко: курьер только-только добрался до места на другом берегу озера, пока даже не загрузил товар в лодку.

Марго нет, охрану Матвей распылил по улицам недостроенного поселка – пусть высматривают, пусть ищут притаившуюся опасность. В доме у него только Дёма. Сам же Матвей гостил у Малчи, который даже не был в курсе, что сегодня будет курьер. Не стал Матвей посвящать его в дело. Не доверяет он чукче... Никому не доверяет... А у Малчи он сейчас для того, чтобы сбить с толку недругов. Если вдруг кто наблюдает за ним в ожидании золота, пусть думает, что его примет Малча.

Ему не нужен предлог, чтобы гостить у чукчи. Но был повод, чтобы завести с ним разговор, отвлеченный от золота.

– Ты мне, Малча, все про Троху расскажи, – потребовал Матвей. – Что знаешь и чего не знаешь...

– Как это, чего не знаешь? – удивился чукча.

– О чем догадываешься... Зачем ты его отпустил?

– Я же говорил, женщина у него, любовь.

– Какая женщина? Как ее зовут?

– Он не говорил. Сказал, что очень ее хочет, а она уезжает...

– Куда уезжает?

– Не знаю. Васька спросить надо.

– Васька? Волынка?

– Да.

– Он здесь при чем?

– Троха с ним в последнее время дружил.

Матвей озадаченно глянул на Севу.

– Ты об этом знал?

– Раньше они терпеть друг друга не могли... Верней, терпеть-то терпели, а в кентах не были...

– Вот и я о том же, – кивнул Матвей. – А тут вдруг неразлейвода... Так что, Васек Трохе бабу свою