– Здесь другой случай...

– Может, я могу тебе помочь?

– Может, и можешь, – кивнул он, рукой смахнув пот со лба.

Жарко, а в машине у Лизы наверняка прохладно.

– Можем на озеро съездить. – К радостным вибрациям в ее голосе добавилась страстная дрожь.

– Ты читаешь мои мысли... Ты где?

Лиза обещала быть через четверть часа. Сеня осмотрелся вокруг, остановился на вывеске ближайшего бара, сказал, что будет ждать ее там.

Выбор оказался удачным, в баре было прохладно, почти безлюдно, играла приятная музыка. За стойкой симпатичная девушка-бармен. Темные волосы, стильное каре по плечи, черные и очень густые брови. Чересчур широкие скулы, черты лица не совсем правильные, но положение спасали игривые с поволокой глазки, задорно вздернутый носик и вишневой сочности губки. Она протирала бокалы, снисходительно улыбаясь какому-то парню, сидевшему за стойкой на высоком барном стуле и что-то ей говорившему.

– Большой бокал «Туборга», – небрежно сказал Сеня, бросая на стойку сотенную купюру.

Хоть и кинули его, но все равно денег у него немало. А холодное пивко так манит воображение.

– О! Превед!

Парень за стойкой смотрел на него с улыбкой. Сеня тоже узнал его. Это был очкарик Тимоша, с которым он провел несколько часов в «обезьяннике».

– Здорово, кащенит! – широко улыбнулся Балабакин.

В камере, помнится, он готов был убить этого паренька, а сейчас радовался ему как родному. Тюремный синдром.

– Эка на какую красавицу замахнулся! – задористо подмигнув барменше, сказал Сеня.

Девушка кокетливо улыбнулась ему. И с насмешкой глянула на Тимошу, дескать, смотри, как надо с женщинами разговаривать.

– Как зовут нашу бесподобную мисс? – продолжал куражиться Сеня.

Может, он в какой-то степени и неудачник, но девушек он кадрить умеет, а это уже показатель мужской состоятельности.

– Оксана.

– А что наша милая Оксана делает сегодня вечером?

– Идет домой.

– А как насчет пойти ко мне домой?

– А какая у тебя музыка? – ничуть не стесняясь, жеманно улыбнулась она.

– Превосходная.

– А резина есть?

– Само собой.

– Тогда пойдем.

Все просто, как, впрочем, и должно быть. Девушки подобны необъезженным кобылицам, взнуздать их может только сильный и решительный ковбой. С растяпами и губошлепами они тоже могут быть любезными, но только для того, чтобы поиграть с ними, потешить свое самолюбие, потом взбрыкнуть и сбросить на землю, да еще копытом по лбу треснуть. С Тимошей такой номер запросто мог пройти, а Сеня парень брутальный, он сразу берет кобылу за гриву...

– А как же наш друг Тимоша? – с улыбкой глядя на Оксану, спросил он.

– Ваш друг Тимоша сопли жует, – пренебрежительно усмехнулась девушка.

– Быть этого не может! – изобразил удивление Балабакин.

– Не может, – хлюпнул носом разобиженный очкарик.

– Вот и я говорю, что не может. Знаешь, где мы с ним познакомились? – обращаясь к Оксане, спросил Сеня. – В тюрьме. Он девушку защищал, двух бакланов завалил. И в камере круче его никого не было, понятно? Чуть что не так, в глаз!..

Сеня врал, а оттого его речь звучала четко и убедительно, барменша слушала, приоткрыв рот. Когда он закончил, она уже с восхищением смотрела на Тимошу.

– А ты говоришь, сопли жует... Может, сейчас не в адеквате, так это потому, что влюбился в тебя... И резины у меня нет...

– И не надо, – отстраненно покачала головой Оксана.

– У меня есть! – дрожащим от волнения голосом ляпнул Тимоша.

– Это ты о чем? – нахмурилась она.

Сеня с упреком глянул на парня. И надо было ему все испортить.

Можно было бы исправить положение, но в бар уже входила Лиза. Сеня быстро допил свое пиво, дружески хлопнул Тимошу по плечу и направился к своей подружке.

Казалось бы, если женщина полная, то тело у нее должно быть знойным, но у Лизы только в глазах тропики, а прикосновение к ее упругим формам сулило прохладу. Возможно, это была всего лишь иллюзия, но Сеня физически ощущал исходящую от нее свежесть.

– Привет.

Она нежно смотрела на него и смущенно улыбалась в ожидании поцелуя. Сеня потянулся к ней, чмокнул ее в прохладные наливные губки. Она не позволила ему отстраниться, ласково коснулась рукой его затылка, легонько притянула к себе голову, жадно впилась в губы.

– Какой же ты сладкий! – отпустив его, упоенно сказала она.

– Если ты не против, давай об этом в машине поговорим.

Ему не хотелось, чтобы эта сентиментальная сцена происходила на глазах у всех.

В машине Лиза вновь присосалась к его губам. Здесь он перенял у нее инициативу.

– Ты знаешь, мне тоже очень нравится, – отстраняясь, не без восторга сказал он.

– Ты обо мне думал? – с надеждой спросила она.

– У тебя много времени на разговоры?

– Да, часов пять... Друзья к мужу приехали, они долго будут... И на озеро успеем, и поговорить... Я все время думаю о тебе. А ты на звонки не отвечал. Я думала, умру...

– От этого не умирают.

– Я тоже думала, что не умирают. Я бы радовалась, если бы Гена куда-нибудь пропал. А пропал ты... Я так переживала. – Она с обожанием смотрела на Сеню.

Смотрела и смущала, а он не знал, куда девать глаза.

– Поехали на озеро. Жарко.

– На нашу полянку? – тронув машину с места, спросила она.

– Почему на нашу? Ты же там с мужем была...

– Я не хочу о нем слышать. – Казалось, она вот-вот расплачется.

– Не любишь.

– Раньше думала, что не люблю. Сейчас точно знаю, что ненавижу...

Все-таки навернулись слезы на глаза.

– Засада.

– Не то слово... Он меня к Стелле отпустил, но я не поехала. Не хочу с ней, да и ты отозвался... И к мужу не хочу. К нему друзья пришли, водку пить будут, он когда выпьет, такое начинает... Не хочу к нему, не хочу с ним...

– У всех свои проблемы. У тебя с мужем кабала, у меня с братвой.

– С кем, с Васей?

– Нет, тут другое. Да и не суть важно... Меня в заложниках держали, больше недели, потому и трубку не брал. Песня на телефоне была, я сочинил, так они скачали, тридцать тысяч всего заплатили, если бы в евро, а то в рублях...

– А ты деньги любишь?

– Кто ж их не любит.

– Что бы ты с ними делал?

– Студию бы свою открыл, мог бы продюсером стать, звезд бы делал, песни бы для них сочинял... Ты петь умеешь?