вокруг слова chest-bandage (бюстгальтер или, скорее даже, лифчик), которое «обыгрывается» по частям: chest — ban — dage (искаженная детская форма — didge) — bandage. Используемые глаголы, за исключением упомянутого выше «влезать на», играют не менее (а, возможно, и более) важную роль в психопатологической интерпретации фрагмента, чем существительное «лифчик». Это: hurt — делать больно; touch — трогать; throw away — бросать, выбрасывать. Наконец, следует обратить внимание на выраженную стереотипию в организации речевого потока Джин. — Прим. пер.

Букв. «бинт», «бандаж», когда осколок сложного слова «chest-bandage» становится самостоятельным. — Прим. пер.

Адаптированная Эриксоном цитата из Нового завета: «Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя; ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну». — Мат., 5;29. — Прим. пер.

По тем же соображениям, что ранее, мы сознательно воздерживаемся от соблазна дать полный «литературный» перевод этого фрагмента речи Джин. Ибо чтобы передать даже одну из организующих тенденций речевого мышления Джин (no eggplant — no egg in the plant — no plant the seed), пришлось бы подбирать другие реалии, что в нашем случае лишено смысла. К тому же «вольное обращение» Джин с грамматикой и лексикой (плюс высокая ситуативность ее речи) позволяют дать несколько толкований данного фрагмента. Вместо этого мы укажем на три, с нашей точки зрения, главные темы в ее рече-мысли: 1) У Джин нет «баклажана» (= «пениса»), который, возможно, также символизирует «отца». 2) Если верно «тождество»: «баклажан = пенис = отец», тогда можно представить, что в выражении take it off «it = oneself», a «take it off = take oneself off». В этом случае, вторая тема — тема «отъезда» и «исчезновения». 3) Наконец, тема самонаказания (точнее, наказания своего пальца) представлена в конце фрагмента: «cut off your finger, get some scissors, cut it off». — Прим. пер.

В первом издании эта фраза была дана в следующей редакции: «…первичная нехватка 'передающей мощности' у ребенка». Она относилась только к тем немногим случаям болезни, которые я наблюдал, а такие случаи были тогда редкими в психоаналитической практике. Мое утверждение имело целью противостоять некоторым поверхностным интерпретациям, модным в то время, согласно которым отвергающие матери могли вызвать такое злокачественное заболевание у своего потомства. Между тем, это мое утверждение цитировалось вне контекста в поддержку сугубо конституциональной этиологии детских психозов. Однако тот, кто внимательно прочел главу 1 и историю болезни Джин, вероятно, заметил, что во фрагментах историй болезни, представленных в этой книге, я вовсе не стремлюсь выделять первопричины и терапевтические результаты, но пытаюсь очертить новую концептуальную область, охватывающую как усилия эго, так и усилия социальной организации. Этот подход несомненно пренебрегает деталями взаимодействия ребенка и родителей, в котором конституциональные и средовые факторы злокачественно усугубляют друг друга. Первопричины можно выделить (или исключить) только там, где существуют строгие диагностические критерии, а в распоряжении исследователя имеется большое количество анамнезов для сравнительного анализа. Такую работу можно предпринять, опираясь на рост литературы по психоаналитической детской психиатрии. — Э. Г. Э.

Пер. К. Чуковского. Курсив принадлежит Эриксону: он использует его для выделения слов-признаков, свидетельствующих о переходе Бена Роджерса от одной роли к другой. — Прим. пер.

Фрейд З. По ту сторону принципа удовольствия. — М.: Прогресс, 1992. — С. 207–208. — Прим. пер.

Одинокий Странник — главный герой некогда популярного в США мультсериала. — Прим. пер.

George Santayana, The Last Puritan, Charles Scribner's Sons, New York, 1936.

«The child's toys and the old man's reasons / Are the fruits of the two seasons» (W. Blake «Auguries of Innocence»). Эти две строчки в переводе В. Л. Топорова звучат как: «Игры малых, мысли старых — урожай в земных амбарах». (Блейк У. Избр. стихи. — М: Прогресс, 1982. — С. 329). Мы рискнули предложить собственный перевод этих двух строк, поскольку на наш взгляд он больше согласуется и с тем смыслом, который Эриксон увидел в этой фразе Блейка, и с содержанием главы 6, в названии которой Эриксон использовал слова Блейка (Toys and Reasons). — Прим. пер.