Едва занялось сияние утра,Гильгамеш уста открыл и молвит:«Энкиду, друг мой, твоя мать антилопаИ онагр, твой отец, тебя породили,Молоком своим тебя звери взрастилиИ скот в степи на пастбищах дальних! В кедровом лесу стези ЭнкидуПо тебе да плачут день и ночь неумолчно,Да плачут старейшины огражденного Урука,Да плачет руку нам вслед простиравший,Да плачут уступы гор лесистых,По которым мы с тобою всходили,Да рыдает пажить, как мать родная,Да плачут соком кипарисы и кедры,Средь которых с тобою мы пробирались,Да плачут медведи, гиены, барсы и тигры,Козероги и рыси, львы и туры,Олени и антилопы, скот и тварь степная,Да плачет священный Евлей, где мы гордо ходили по брегу,Да плачет светлый Евфрат, где мы черпали воду для меха,Да плачут мужи обширного огражденного Урука,Да плачут жены, что видали, как Быка мы убили,Да плачет земледелец доброго града, твое славивший имя,Да плачет тот, кто, как древними людьми, гордился тобою,Да плачет тот, кто накормил тебя хлебом,Да плачет рабыня, что умастила твои ноги,Да плачет раб, кто вина к устам твоим подал,Да плачет блудница, тебя умастившая добрым елеем,Да плачет в брачный покой вступивший,Обретший супругу твоим добрым советом,Братья да плачут по тебе, как сестры,В скорби да рвут власы над тобою! Словно мать и отец в его дальних кочевьях,Я об Энкиду буду плакать:Внимайте же мне, мужи, внимайте,Внимайте, старейшины огражденного Урука!Я об Энкиду, моем друге, плачу,Словно плакальщица, горько рыдаю:Мощный топор мой, сильный оплот мой,Верный кинжал мой, надежный щит мой,Праздничный плащ мой, пышный убор мой, —Демон злой у меня его отнял!Младший мой брат, гонитель онагров в степи, пантер на просторах!Энкиду, младший мой брат, гонитель онагров в степи, пантер на просторах!С кем мы, встретившись вместе, поднимались в горы,Вместе схвативши, Быка убили, —Что за сон теперь овладел тобою?Стал ты темен и меня не слышишь!»А тот головы поднять не может.Тронул он сердце – оно не бьется.Закрыл он другу лицо, как невесте,Сам, как орел, над ним кружит он,Точно львица, чьи львята – в ловушке,Мечется грозно взад и вперед он,Словно кудель, раздирает власы он,Словно скверну, срывает одежду.Едва занялось сияние утра,Гильгамеш по стране созывает кличемВаятелей, медников, кузнецов, камнерезов.«Друг мой, сделаю кумир твой,Какого никто не делал другу:Друга рост и облик в нем будет явлен, — Подножье из камня, власы – из лазури,Лицо – из алебастра, из золота – тело. (Далее недостает около двадцати стихов.)
…Теперь же я, и друг и брат твой,Тебя уложил на великом ложе,На ложе почетном тебя уложил я,Поселил тебя слева, в месте покоя,Государи земли облобызали твои ноги,Велел оплакать тебя народу Урука,Веселым людям скорбный обряд поручил я,А сам после друга рубище надел я,Львиной шкурой облачился, бегу в пустыню!»Едва занялось сияние утра… (Далее недостает более сотни стихов.)
Едва занялось сияние утра,Гильгамеш изготовил из глины фигурку,Вынес стол большой, деревянный,Сосуд из сердолика наполнил медом,Сосуд из лазури наполнил маслом,Стол украсил и для Шамаша вынес. (До конца таблицы, недостает около пятидесяти стихов; содержанием их было гадание Гильгамеша и ответ богов. Вероятно, он был сходен по содержанию с тем, который содержится в «Старовавилонской» версии, но не в этом месте, а в той таблице, которая соответствовала позднейшей десятой, – в так называемой «Таблице Мейснера». Ниже приводим текст из нее, первые строки представляют собой домысел переводчика.)
Эллиль услышал уст его слово —Внезапно с неба призыв раздался:«Издревле, Гильгамеш, назначено людям:Земледелец, пашет землю, урожай собирает,Пастух и охотник со зверьем обитает,* Надевает их шкуру, ест их мясо.* Ты же хочешь, Гильгамеш, чего не бывало,* С тех пор как мой ветер гонит воды».* Опечалился Шамаш, к нему явился,* Вещает он Гильгамешу:* «Гильгамеш, куда ты стремишься?* Жизни, что ищешь, не найдешь ты!»* Гильгамеш ему вещает, Шамашу- герою:* «После того как бродил по свету,* Разве довольно в земле покоя?* Видно, проспал я все эти годы!* Пусть же солнечным светом насытятся очи:* Пуста темнота, как нужно света!* Можно ль мертвому видеть сияние солнца?» (От этого места в «Старовавилонской» версии до конца таблицы еще около двадцати стихов.)
Гильгамеш об Энкиду, своем друге,Горько плачет и бежит в пустыню:«И я не так ли умру, как Энкиду?Тоска в утробу мою проникла,Смерти страшусь и бегу в пустыню.Под власть Утнапишти, сына Убар-Туту,Путь я предпринял, иду поспешно.Перевалов горных достигнув ночью,Львов я видал, и бывало мне страшно, — Главу подымая, молюсь я Сину,И ко всем богам идут мои молитвы:Как прежде бывало, меня сохраните!»Ночью он лег, – от сна пробудившись,Видит, львы резвятся, радуясь жизни.Боевой топор он поднял рукою,Выхватил из-за пояса меч свой, — Словно копье, упал между ними,Ударял, повергал, убивал и рубил он. (Далее недостает около тридцати стихов.)
Он слыхал о горах, чье имя – Машу,Как только к этим горам подошел он,Что восход и закат стерегут ежедневно,Наверху металла небес достигают,Внизу – преисподней их грудь достигает, —Люди-скорпионы стерегут их ворота:Грозен их вид, их взоры – гибель,Их мерцающий блеск повергает горы — При восходе и закате Солнца они охраняют Солнце, —Как только их Гильгамеш увидел — Ужас и страх его лицо помрачили.С духом собрался, направился к ним он.Человек-скорпион жене своей крикнул:«Тот, кто подходит к нам, – плоть богов – его тело!»Человеку-скорпиону жена отвечает:«На две трети он бог, на одну – человек он!»Человек-скорпион Гильгамешу крикнул,Потомку богов вещает слово:«Почему идешь ты путем далеким,Какою дорогой меня достиг ты,Реки переплыл, где трудна переправа?Зачем ты пришел, хочу узнать я,Куда путь твой лежит, хочу узнать я!»Гильгамеш ему вещает, человеку-скорпиону:«Младший мой брат, гонитель онагров в степи, пантер на просторах,Энкиду, младший мой брат, гонитель онагров горных, пантер на просторах,С кем мы, встретившись вместе, подымались в горы,Вместе схвативши, Быка убили,В кедровом лесу погубили Хумбабу,Друг мой, которого так любил я,С которым мы все труды делили,Энкиду, друг мой, которого так любил я,С которым мы все труды делили, —Его постигла судьба человека!Шесть дней миновало, семь ночей миновало,Пока в его нос не проникли черви.Устрашился я смерти, не найти мне жизни:Мысль о герое не дает мне покоя!Дальней дорогой бегу в пустыне:Мысль об Энкиду, герое, не дает мне покоя —Дальним путем скитаюсь в пустыне!Как же смолчу я, как успокоюсь?Друг мой любимый стал землею!Энкиду, друг мой любимый, стал землею! Так же, как он, и я не лягу ль,Чтоб не встать во веки веков?Теперь же, скорпион, тебя я встретил, —Смерти, что страшусь я, пусть не увижу! ……………………………………….К Утнапишти, отцу моему, иду я поспешно,К тому, кто, выжив, в собранье богов был принят и жизнь обрел в нем:Я спрошу у него о жизни и смерти!»Человек-скорпион уста открыл и молвит, вещает он Гильгамешу:«Никогда, Гильгамеш, не бывало дороги,Не ходил никто еще ходом горным:На двенадцать поприщ простирается внутрь он:Темнота густа, не видно света —
