Хотя, казалось, чего бы проще? Есть человек, который ворует, тащи его за шкирку в отдел и коли супостата до задницы. Либо нагрянь домой, переверни там все, найди ворованное и опять коли. Ну или ходи по пятам и бери тёпленького. Но все это хорошо для кино. «А ну, говори, подлец, ты деньги у тёщи украл?!» – «Я, я, начальник, всю правду скажу, как на исповеди!»
Колоть? Хорошо, если сознаётся. Есть хлопцы, которые не колются. Вещички? Так извини, купил вчера с рук. Поди проверь. Следить? А террористов кто ловить будет и заявки принимать? Да если и выпасешь, в суде очень подозрительно относятся к вариантам со случайным задержанием. Дима не соврал Дрону, сказав, что чуть не сел сам. Ведь по закону, узнав, что человек ворует, надо его вызвать и вежливо предупредить:
– Ты что это, мудила, творишь? В тюрьму хочешь?
– Не хочу.
– Тогда не воруй.
– Спасибо, не буду.
– То-то.
А ждать, когда он пойдёт на дело, – создавать условия для совершения преступлений. Это-провокация, это не по правилам. Это ущемление прав честных граждан, чтоб этим гражданам провалиться. Берущий взятку должен знать, что его будут палить, и обязан дать на это согласие. Снимаемый скрытой камерой насильник должен знать, что его снимают, иначе запись не имеет доказательной силы. Права человека. Какого?..
Дима бросил карточку Седого в свой ручной «компьютер» и снова закурил.
– Димка! Старик, ты?
Опер обернулся, вглядываясь сквозь мокрые линзы в окликнувшего его человека. На улице моросило, но без очков Дима чувствовал себя неуверенно.
Вероятно, человек находился в стоявшей у поребрика темно-зеленой «вольво» – прохожих рядом не было, как и машин.
И действительно, дверь иномарки открылась, и вывалившийся из неё человек приветственно поднял руку.
– Димка, не узнал? Это же я, Вадик Капитонов?
– Ой! – Дима тоже улыбнулся. – Привет. Если честно, не узнал. Встретил бы на улице, мимо бы прошёл! Держи краба!
Дима протянул руку. С Вадиком Капитоновым он просидел за одной партой средней школы целых три года, а как известно, школьные годы – чудесные.
Дима душой не кривил – Вадик изменился так, что признать в солидном, упитанном господине бывшего худенького шалопая было совершенно невозможно. Чёрный элегантный плащ, свежая укладка, аромат дорогого парфюма, улавливаемый даже на улице, печатка с вензелем, машина… Типичный «нувориш», или, говоря по-нашему, новый русский.
– Ты как здесь? – Вадик не снимал улыбку.
– Да вот, с работы. – Дима чуть растерялся от неожиданной встречи.
– Подкинуть?
– Мне рядом…
– Все равно садись. Поболтаем.
Дима согласно кивнул.
В машине аромат Франции усилился до неприличия. Вадик убавил громкость магнитолы, повернулся к однокашнику.
– Я тут живу рядом. Тоже вот с работы. Ну, рассказывай, как ты. Слышал, что в ментуре. Правда, что ль?
– Правда. Опером в отделе. Здесь, неподалёку.
– Ты дал! Что ты забыл в этой помойке? Никак от тебя не ожидал. Ты ж с медалью школу закончил, в институт поступил. И какого черта? С твоей-то башкой? Я ж все контрольные с тебя сдувал, помнишь? Ха- ха-ха!
Вадик засмеялся, разгоняя волны по тройному подбородку.
– Помню. А в ментуру? Сам не знаю. Случайно… А теперь вроде как и не оторваться. Прирос.
– Брось ты! Все эти речи о призвании – полнейшая чепуха. Я в десятом, кроме как на дискотеку сходить да в кабачок, ни о чем и не думал. Да и после школы так, где лежало, там и брал. Зато сейчас в люди вышел. Без всякого призвания. Подсуетился, покрутился – и пожалуйста! Все есть. Две «тачки», квартира, дом. Да, в общем, ладно. Наших-то кого видел?
Дима кивнул, вспоминая такие же случайные встречи с бывшими одноклассниками.
– Слушай, Димыч. Давай ко мне зарулим. «Хата» пустая, жена с сыном на Сейшелах, посидим, дёрнем за встречу, вспомним юность школьную.
Дима взглянул на часы. Сын совсем запустил математику, надо бы позаниматься.
– Только на час, Вадик. Извини, времени маловато.
– Какой базар?! Я тебя отвезу.
Вадик врубил передачу, лихо заскочил в поток, не уступая попуткам и демонстрируя социальное
