может, заначила больше, чем сказала. Непростая дамочка. А с деньгами рано или поздно завалится в «Паломбо», за чемоданом.
— Куда идем?
— Какая тебе разница? Пройдешься, кровь разгонишь.
— Где ты взял одежку?
— Нашел.
— Нашел? Где нашел?
— На дереве.
— На дереве?
— Ага. На дереве. Там все растет. Костюмы, туфли, галстуки.
— Никогда ты мне правды не говоришь.
— Вот это правда, — сказал Френсис. — Любая хреновина, какая тебе в голову придет, — правда.
В «Паломбо» они встретили старика Донована, который как раз собирался сдать дежурство ночному портье. Было около одиннадцати, и он приводил в порядок стол. Да, сказал он Френсису, Элен здесь. Въехала в начале дня. Да, у нее все в порядке. Была веселая. По лестнице поднималась — вид как всегда. Взяла комнату, где вы всегда останавливаетесь.
— Ладно, — сказал Френсис и вынул десятидолларовую бумажку, полученную от Билли. — Можешь разменять?
Донован разменял, и Френсис вручил ему два доллара.
— Отдай ей утром, — сказал он, — и посмотри, чтобы еду купила. Узнаю, что не отдал, — приду и вырву у тебя все зубы.
— Отдам, — сказал Донован. — Элен я люблю.
— Поди проверь, как она. Не говори, что я тут. Только посмотри, как она, не нужно ли чего. Не говори, что я послал, ни-ни. Проверь просто.
И Донован постучался в одиннадцать часов к Элен, выяснил, что ей больше ничего не нужно, вернулся и доложил об этом Френсису.
— Утром скажи ей, что я днем зайду, — велел Френсис. — А если я ей понадоблюсь, а меня нет, пусть скажет, где ее найти. Махоне пусть скажет в миссии. Знаешь Махоню?
— Знаю, где миссия, — ответил Донован.
— Чемодан выкупила?
— Выкупила и заплатила за два дня за комнату.
— Значит, все-таки получила деньги из дома, — сказал Френсис. — Но два доллара все равно ей отдай.
После этого Френсис и Руди пошли на север по Пёрл-стрит; Френсис вел приятеля быстро. Три манекена в вечерних костюмах поманили его из витрины. Он помахал им рукой.
— А теперь куда идем? — спросил Руди.
— К ночному бутлегеру, — сказал Френсис. — Возьмем пару бутылок — и в ночлежку, поспать.
— Ага, — обрадовался Руди. — Наконец-то ты сказал что-то приятное. Где ты достал столько денег?
— На дереве.
— На том, где галстуки растут?
— Да, — сказал Френсис. — На том самом.
На Бивер-стрит, на втором этаже, Френсис купил у бутлегера две литровые бутылки мускателя и две поллитровки виски «Зеленая река».
— Сучок, — сказал он, когда бутлегер подал ему виски. — Но то, что должен делать, делает.
Френсис заплатил бутлегеру и положил в карман сдачу: осталось два доллара и тридцать центов. Бутылку вина и бутылку виски он отдал Руди, и, выйдя от бутлегера, оба разом приложились к вину.
Так Френсис выпил впервые за неделю.
Ночлежкой заведовала старуха с тяжелым низом и рояльными ногами, вдова какого-то Феннесси, умершего так давно, что никто уже и не помнил его имени.
— Здорово, мать, — сказал Руди, когда она открыла им дверь.
— Меня зовут миссис Феннесси, — сказала она. — У меня имя есть.
— Я знаю, — сказал Руди.
— А знаешь — так и зови. Только негры говорят мне «мать».
— Ладно, родная, — сказал Френсис. — Родной тебя никто не зовет? Нам две койки.
Она впустила их, взяла деньги, доллар за две койки, а потом отвела наверх, в большую комнату, сделанную из двух или трех путем сноса перегородок и превращенную в спальню с дюжиной грязных коек, из которых лишь одна была занята спящим телом. Комнату освещала одна лампочка, на взгляд Френсиса трехваттная.
— Э, — сказал он, — тут больно светло. Еще ослепнем.
— Если приятелю тут не нравится, — обратилась к Руди хозяйка, — пусть идет в другое место.
— Кому же тут не понравится? — сказал Френсис и сразу плюхнулся на койку рядом со спящим.
— Эй, бродяга, — сказал он и потряс его за плечо. — Выпить хочешь?
Человек с громадными, недельной давности струпьями на носу и лбу повернулся к Френсису.
— А-а, — сказал Френсис. — Это Лось.
— Да, это я, — сказал Лось.
— Лось, а дальше как? — спросил Руди.
— Лось, а дальше никак, — ответил Френсис.
— Лось Беккер, — сказал Лось.
— А это Руди, — сказал Френсис. — Он дурнее косого клопа, а так ничего.
— Ты прибарахлился с прошлого раза, — сказал ему Лось. — Даже при галстуке. В зажиточные подался?
— Нашел дерево, где десятки растут, — объяснил Руди.
Френсис обошел койку и сунул Лосю свое вино. Лось глотнул и поблагодарил кивком.
— Ты зачем меня разбудил? — спросил Лось.
— Разбудил, чтобы дать тебе выпить.
— Темно было, когда я засыпал. Темно и холодно.
— Черт возьми, я-то знаю. Руки холодные, ноги холодные. И сейчас тут холодно. На-ка, выпей еще, согрейся. Виски хочешь? Виски тоже есть.
— Не, нормально. Хорош. Самому-то хватит?
— Выпей, мать твою. Не бойся жить.
И Лось глотнул «Зеленой реки».
— Я думал, ты со мной портками хочешь поменяться, — сказал он.
— Хотел. Мои были совсем новые, только малы.
— Где они? Ты сказал, пятидесятый, четвертый — мне в самый раз.
— Эти хочешь?
— Спрашиваешь, — сказал Лось.
— Если тебе отдам, останусь без штанов, — сказал Френсис.
— Я тебе мои отдам, — сказал Лось.
— Зачем ты новые штаны меняешь? — спросил Руди.
— Правильно, — сказал Френсис, встав и оглядывая свои ноги. — Зачем? Нет, хер ты их получишь. Мне самому эти штаны нужны. Нечего мне говорить, что мне нужно. Свои штаны надевай.
— Я куплю, — сказал Лось. — Сколько ты хочешь? У меня еще на неделю работы — песочить полы.
— Ну и натирай себе, — сказал Френсис. — Штаны не продаются.
— Не натираю — песочу. Я их песочу. Я их не натираю.
