сопровождают оба жильца, которые изредка заглядывают в кастрюлю.

Экипажев (к Артамоновой). Ангина Павловна! Вы интеллигентная женщина. Только вы одна можете понять меня. Почему вы молчите? Меня только что оскорбил хам, а вы молчите? Ах, простите, у вас руки заняты…

Входит Миша в штатском.

Миша. Папаша, я…

Шура. Говори, говори…

Экипажев (сыну). Здравствуй, любезнейший! Что же это ты, братец?.. А? То есть что я такое говорю! Здравствуй, Михаил.

Миша. Я, папаша…

Шура. Говори, говори, не бойся.

Миша. Папаша, я… (Шуре.) Не могу.

Шура. Ну, давай я скажу.

Миша. С ума сошла! Я, папаша, знаешь, все подумываю, не поступить ли мне действительно на службу. Нельзя же в самом деле все время без работы небо коптить. Например, я определенно думаю поступить в милицию…

Экипажев. Молчи! Ни слова! Младшая дочь вышла замуж за хама. Не хватало еще, чтобы единственный сын сделался городовым. Имей в виду, перед всеми говорю: увижу тебя в милицейской форме — прокляну.

Миша. Ну что вы расстраиваетесь, папаша? Жизнь меняется. Отцы и дети…

Экипажев. «Дворянское гнездо». «Записки охотника». «Тарас Бульба». Не раздражай меня! Молчи. (Вспомнив.) Парасюк! У-у! Ангина Павловна, вы — мать. Вы одна можете понять. Ах, у вас руки заняты. Пардон… Вот-с, господин Белинский! Я же вам говорил: придет хам. И он пришел. Пришел и требует у нас с вами приданое. От лица русской интеллигенции — мерси!

Шура. Это Достоевский, Анатолий Эсперович.

Экипажев. Разве? Фу, черт! До того мухи за тринадцать лет засидели, что неизвестно, где кончается Достоевский и где начинается Белинский. Мерси! Но мы еще повоюем с хамом, черт возьми! Теперь нас двое — я и Ананасов. Нас с Ананасовым голыми руками не возьмешь. Скорее! Где мой старый верный боевой сюртук? К Ананасову! К Ананасову! Где это?.. (Вынимает адрес.) Рогожская застава. Эк ведь куда порядочного человека большевики загнали… А впрочем, район весьма фешенебельный. Не правда ли, Ангина Павловна? Третий Песочный переулок… Спасибо, что не четвертый… Дом номер три А. Все-таки А, а не Б. И то хорошо… Четвертый корпус, третий подъезд, квартира номер семьдесят… Эх, Николай Николаевич, Николай Николаевич… Бедная, бедная русская интеллигенция… Но! Терпенье! Терпенье! Мы еще увидим небо в алмазах, не так ли, Ангина Павловна? Ах, извините. У вас руки заняты. Мы еще высоко держим знамя… Она еще взойдет, заря, заря пленительного счастья… Чем ночь черней, тем ярче звезды…

Артамонова. Анатолий Эсперович! Скажите правду. Это вы плюнули в кастрюлю?

Экипажев. Что вы этим хотите сказать?

Артамонова. Я вас спрашиваю: это вы плюнули в наш борщ?

Экипажев. Какая гадость!

Артамонова. Я знаю. Это вы плюнули.

Экипажев. Клянусь честью — не я!

Артамонова. Нет, вы!

Экипажев. Откуда вы знаете?

Шура (заглядывает в кастрюлю). Слюна желтая. Во всей квартире только у вас у одного слюна табачная. Не будь я гадом.

Занавес.

Вечер того же дня. Квартира Парасюков в новом кооперативном доме. Открыт балкон. Внизу гулянье, может быть музыка. Парасюки переселились сюда дня три тому назад. Есть книги и портреты. Дверь в ванную. Еще очень светло.

Парасюки: мать и дедушка.

Мать. Вот тебе чистое белье.

Дедушка. Не буду купаться.

Мать. Здравствуйте! Это что за новости?

Дедушка. Не буду купаться в ванне. Освободи.

Мать. Как это — не буду? За милую душу выкупаешься.

Дедушка. Я не граф, чтоб в ваннах купаться. Я лучше на балкончике посижу, музыку послушаю. А в ваннах пускай графы купаются. Освободи!

Из ванной выходит отец. Он в синем холщовом халате, мокрый, причесывается.

Отец. Битте-дритте! Хар-рошая штука — душ после работы. Кто его выдумал? Я б этому человеку непременно поставил большой памятник на самом видном месте. Факт.

Мать. А он не хочет купаться.

Отец. Кто не хочет купаться?

Мать. Дедушка.

Отец. Срам какой!

Дедушка. Я не граф!

Мать. Заладил!

Отец. Ну, многоуважаемый Иван Сидорович, хоть ты мне и папаша, хоть ты и не граф, а придется, кажется, к тебе применить революционное насилие. Иди в ванну!

Дедушка. Увольте! Освободите!

Отец. Хватай-ка его, мать, за руки, а я его возьму за ноги.

Дедушка. Не щекотите меня! Ну вас! Не щекотите! Я не граф!

Отец. В два счета!

Дедушка. Но пойду!

Отец. Иди!

Дедушка. Не пойду. Ну вас!.. Пустите!.. Грех вам!..

Мать. Снимай портки!

Отец. Живо!

Дедушка. Не сниму!

Мать. Ты что же, всю нашу фамилию осрамить хочешь? Знаешь, какого человека мы к себе в гости ждем? И ты хочешь перед этим интеллигентным родственником появиться такой неумытой хрюшкой?

Дедушка. Хоть собакой назови! Не пойду!

Отец. Иди, иди. Раз-два, и готово! (Водворяет дедушку в ванную комнату.) Битте-дритте! Смотри хорошенько мойся. Не жалей горячей воды! Наша!

Входит Парасюк.

Парасюк (в дверях). Привет родителям.

Мать. Поаккуратнее в дверях, поаккуратнее. В заливного судака ногами не