– Сейчас довольно тепло, но на вершине будет прохладнее.

– Мне ужасно жарко, – призналась Тара, – но если я и отстаю от вас, ваша светлость, то потому только, что останавливаюсь полюбоваться на вересковые заросли. Как же это красиво! А только что я видела белый вереск!

– И увидите еще не раз, – заметил герцог. – Но почему вы не хотите снять плащ?

– А можно?

– Ну конечно! – воскликнул герцог. – Кто вам может запретить? Разве что куропатки.

Тара, смущенно рассмеявшись, расстегнула на шее застежку.

– Последую-ка и я вашему примеру и сниму куртку, – проговорил герцог. – Слава Богу, хоть плед догадался оставить дома!

Говоря это, он снял куртку и остался в рубашке из тончайшего батиста, такой нежной по сравнению с шерстяным, сшитым в складку килтом.

– Так-то лучше. – Герцог, похоже, вздохнул с облегчением. – А теперь давайте подниматься дальше. Нам еще предстоит долгий путь, но ничего, спускаться будет легче.

Тара в этом не сомневалась, однако нельзя сказать, что она очень устала.

Все происходящее с ней было настолько захватывающе и ново, что она ощущала в себе столько сил, как никогда прежде.

Они поднимались все выше и выше, пока наконец прямо над головой Тара не заметила пирамиду, сложенную из камней. Еще до начала восхождения герцог рассказал ей, что камни один за другим вкатили на гору представители клана – Тара представляла себе, что это был за адский труд, – и на самой вершине горы соорудили из них пирамиду в честь прапрадеда герцога.

– В прежние времена здесь была сторожевая башня и в ней постоянно находился часовой, который следил, не приближаются ли враги.

– А если они действительно приближались, как он сообщал об этом своему клану?

– Он зажигал костер, – ответил герцог. – Если это случалось днем, то члены клана, заметив дым, понимали, что на них напал враг, а ночью пламя было видно и в темноте.

– Наверное, зимой, когда горы покрыты снегом, часовому было холодно нести свою службу.

– В те времена Маккрейги были намного выносливее, чем теперь, – улыбнулся герцог. – Это сейчас мы привыкли к комфорту и роскоши и стали холеными да изнеженными.

Тара подумала, что жизнь многих шотландцев и сегодня все так же трудна и они лишены маломальских удобств, однако спорить с герцогом у нее не было никакого желания.

Ей хотелось слушать его, узнавать что-то новое и доселе неизвестное. Следуя за ним по извилистой тропе, она думала о том, как много всего он еще может рассказать ей, да и сама она со временем задаст ему массу вопросов:

«Только нужно постараться не надоесть ему», – робко подумала Тара.

И в то же время она инстинктивно старалась держаться поближе к мужу.

– Почти пришли, – бросил герцог через плечо, – Я захватил с собой подзорную трубу, так что вам удастся разглядеть то, что вы никогда бы не увидели невооруженным глазом.

До пирамиды, темневшей на фоне синего неба, намного более массивной, чем казалось из долины, оставалось всего несколько шагов.

Герцог наклонился, чтобы снять подзорную трубу, висевшую у него на поясе, и не заметил, как из-за пирамиды внезапно вынырнул какой-то мужчина.

Лицо у Тары побелело от страха – в руках он держал ружье!

Вскинув ружье, он прицелился в герцога, и Тара вскрикнула от ужаса.

Ее крик и спас герцогу жизнь. Он обернулся, и пуля вместо того, чтобы поразить его в самое сердце, лишь задела руку.

Однако герцог не удержался на ногах и упал, стукнувшись головой об острый камень.

Тара стояла как вкопанная. Она узнала человека, пытавшегося убить ее мужа.

Это был один из Килдоннонов, он присутствовал на ее так называемой свадьбе.

Килдоннон на какое-то мгновение застыл, не в силах оторвать от нее взгляд, а потом пустился бежать по противоположному склону холма. Его килт развевался на ветру, а плед в желто-зеленую клетку не оставлял сомнений в том, к какому клану принадлежит незадачливый стрелок.

Бросившись к герцогу, Тара опустилась возле него на колени.

Кровь алой струёй хлестала на белоснежную рубашку. На виске, в том месте, где он ударился о камень, зияла глубокая рана.

Другая на ее месте наверняка упала бы в обморок, но Тара всякого насмотрелась в приюте и знала, что нужно делать.

Из кармана куртки, валявшейся на земле, она вынула носовой платок и крепко-накрепко стянула им руку герцога повыше раны, чтобы остановить кровь.

Потом, вытащив из-под отворота его чулка кинжал, разрезала рукав рубашки от манжета до самого плеча, чтобы материя не прилипла к ране.

Несколько секунд она в ужасе смотрела на открывшуюся ее взору ужасную рану, понимая, что в ней