будто он пырнул ее ножом в живот.

Он беспомощно глядел на нее.

— Ма, жизнь не всегда такая, как рисуется тебе. Господи, ты первая должна была понять это! Посмотри на нас — как мы все выросли! Соня явно больна. Надеюсь, что я нет, но если это так, то это твоя вина. Едва я начал говорить, я помню тебя всегда рядом, ты все время давала мне столько любви, что я уже не мог без тебя обходиться. И теперь чувства мои парализованы! Я даже не знаю, чего я хочу сам. В Болонье есть чудесная девушка, которая влюблена в меня. Мне бы тоже хотелось ответить ей взаимностью, но я не могу! Ты понимаешь, что это такое?

Он в отчаянии смотрел на нее, и она вся съежилась.

— Ты все еще нужна мне, — тихо произнес он. — Может быть, мне и не удастся воплотить все, что я задумал, но я буду стараться! Дональд! — Он открыл стеклянную перегородку, и Дональд обернулся. — Пожалуйста, останови здесь!

— Подожди, Марк! — схватила она его за рукав. — Ты так говоришь, будто я какое-то чудовище, но я же хотела, чтобы тебе было лучше!

— Знаю! — закричал и он. — Вот почему все это так тяжело! — Он подхватил свою сумку, приткнувшуюся в углу на полу, и достал оттуда перевязанный сверток.

— Вот… — протянул он ей подарок. — Это для тебя. Счастливого Рождества! — Он открыл дверцу и выскочил из остановившейся машины.

Она опустила окно, когда они медленно двинулись по Пятой авеню, глядя на удаляющегося широкими шагами Марка.

— Но куда же ты уходишь? — закричала она ему вслед. — Я не поехала с Эми на Бермуды, чтобы мы могли провести…

— Я проведу это Рождество с Колом, ладно? — Он обернулся и посмотрел на нее. — Хорошо? Ты мне разрешаешь?

Марчелла вздрогнула, как от удара. Она подняла стекло, слезы неудержимо катились по ее лицу. Машина тронулась, оставив Марка позади, среди пешеходов на Пятой авеню.

Тактично помолчав, Дональд осведомился:

— Хотите вернуться домой, миссис Уинтон?

— Нет, — пробормотала она, вытирая глаза. — Нет. Она посмотрела на часы. Пять часов. Домой она не могла возвращаться. Она глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями.

— Отвези меня на угол Седьмой авеню и Пятьдесят седьмой улицы и приезжай за мной туда же через часик, — попросила она.

Она быстро побежала к «Партнерам». В темноте она схватила какого-то молодого мужчину, не намного старше Марка. После того как ее потребности были удовлетворены и свет с экрана стал ярким, какой-то студентишка подсел к ней, долго перед этим вглядываясь в тот ряд, на котором она сидела. Она откинулась на спинку кресла, спокойная, доступная. Это было новым для нее ощущением — держать его мягкую голову в своих руках, ласкать его юную шею. Дрожащие руки, так робко касающиеся ее, сегодня возбуждали ее куда больше, чем сильные объятия зрелого мужчины.

Его рука нежно гладила ее между ног, а сам он нашептывал ей в ушко:

— Что ты делаешь на Рождество? Марчелла про себя мрачно усмехнулась.

— Ничего особенного, — ответила она. Иногда, во время этих свиданий в темноте, мужчины любили поговорить. Возможно, чтобы создать иллюзию каких-то взаимоотношений, а не просто близости двух чужих людей в темноте.

— Хочешь, встретим Рождество вместе? — прошептал он, а его рука легла на ее затылок, нежно лаская.

— И что мы будем делать? — спросила она, начиная втягиваться в игру. Он взял ее за руку и положил себе на колено. К ее удивлению, оно оказалось мягким.

— Я буду трахать тебя весь день, — ответил он. — Ведь тебе это понравится, правда?

Марчелла не ответила. Рука безвольно упала с его колена, и она огляделась, чтобы посмотреть, в какую сторону она может от него сбежать.

— Тебе это понравится? — приставал он, и рука его крепче сжала ее шею. — Я позвоню своим друзьям, чтобы они тоже пришли, и мы потрахаемся все вместе.

Она почувствовала, как ее кольнул страх, когда он внезапно сжал ее шею. Она всегда обещала себе, что если с ней что-нибудь случится в этом месте, она покинет его и больше никогда не придет. Почему это должно случиться именно сегодня? Она подхватила свое пальто с соседнего сиденья и встала, собираясь идти и отталкивая его.

— Я ухожу.

— Подожди! — Его рука с силой схватила ее за волосы. — Ты что, не хочешь переспать со мной и моими ребятами на Рождество?

— Пусти меня! — Она попыталась освободить свою голову, но он обмотал ее распущенные волосы вокруг своей руки и откинул ее голову на спинку сиденья.

— Ну-ка, скажи мне, вонючая шлюшка! — зашипел он. — Скажи, как сильно тебе хочется потрахаться с нами!

Она пыталась сохранять спокойствие, окинуть взглядом кинозал, чтобы понять, много ли в нем народу. Не очень. Если она закричит, вызовут ли они полицию и попадет ли это в газеты? Нет, такой популярности она не искала.

— Скажи же! — не отставал он.

— Ладно. — Она постаралась произнести это спокойно. — Я хочу переспать с тобой и твоими друзьями, а теперь пусти меня, у меня назначена встреча.

— Ах, у тебя назначена встреча? — ухмыльнулся он. Он еще сильнее потянул ее за волосы, запрокидывая ее голову назад, так что она едва могла глотать.

Она судорожно вдохнула, безумно поводя глазами. Он не отпускал ее, с корнем вырывая волосы, и Слезы боли потекли у нее по лицу. Его рука нащупала ее колено и коснулось его.

— Вот так-то лучше, прижми меня покрепче, — велел он, откидываясь на спинку кресла с закрытыми глазами.

— Зачем же ты убрал его? — прошептала она. — Мне гораздо приятнее, когда моя рука лежит у тебя на колене.

Он расстегнул брюки, отпуская ее на мгновение, и она кулаком со всей силы ударила его в пах. Он скрючился от боли, а Марчелла рванулась к выходу. Она пробежала по зеркальному, покрытому коврами коридору, вскочила в лифт, нажимая и нажимая кнопку первого этажа в ужасе, что он может быть позади нее. Наконец двери бесшумно затворились, и она поблагодарила Бога. На улице, где дул ледяной ветер, она накинула пальто, но глаза ее все еще переполнял страх. Она осторожно пощупала свою саднящую голову, прямо на ходу, и в ладони у нее остался целый клок вырванных волос. Она остановилась около мусорного контейнера, оперлась о его холодный металлический бок, чтобы немного успокоиться, кинула в него волосы, борясь с подступающей тошнотой. Ну вот, наконец это произошло, подумала она. Конец целой эпохи в ее жизни, завершение ловли счастья в темном кинозале. Самое время отрезать эту нездоровую часть ее жизни и зажить как порядочная женщина. Она двинулась вперед и вдруг почувствовала, что он догоняет ее, хватает за руку.

— Ты здорово пошутила, трахнув меня по яйцам, — сказал он. — Но ничего, мы заставим тебя пожалеть об этом!

— Пожалуйста! — прорыдала она, цепляясь за выступ дома, так что они оба едва не упали. Он грубо дернул ее, заставляя подняться. Мимо, шарахнувшись в испуге, пробежала какая-то женщина, и Марчелла крикнула: «Простите!», а он быстро потащил ее за собой. Разве могло это случиться с ней, да еще белым днем посреди широкой улицы? Когда вокруг столько людей! Он тащил ее за собой, а она бормотала дрожащим голосом:

— Я закричу, если ты не отпустишь меня! Он засмеялся:

— Я сразу понял, что тебе есть чего терять, если тебя застанут в этом месте. Но ты позволила мне ласкать тебя, и тебе это нравилось! Тебе хотелось этого, и, черт, ты это получишь!

Они, спотыкаясь, шли по Пятьдесят седьмой улице, натыкаясь на пьяного, на ребенка, на старуху,