— Почти во всех итальянских танцах, — бросила Ливия через плечо Джеймсу, — мужчина обхаживает женщину. Но в тарантелле страстью охвачена женщина. В общем, мужчина стоит на месте, женщина на него наступает.

Пальцы Энрико уже быстрей бередили струны гитары, подхватывая ритм, в котором Ливия, кружа, подступала к Карло.

— Но вот она передумала. Не нужен он ей вовсе, она и без него обойдется.

И Ливия вихрем унеслась прочь.

Все взгляды устремились на нее, остальные танцоры подались назад, расчищая ей место. Ливия вилась, кружилась, юбка всеми складками взвивалась вокруг.

— Теперь она поняла, что скучает. Она возвращается. Но к себе прикасаться ему не позволяет. Он уж думает, что поймал ее, а она не дается.

Ливия прикрыла глаза и, грациозно покачивая бедрами, принялась обходить кругами почти неподвижного Карло. Ритм гитарного аккомпанемента нарастал.

— Вот она сдалась. Она страстно, безумно любит его, она вся горит! — выкрикнула Ливия. — И позволяет ему приблизиться.

Она протянула руки к плечам Карло. Спина застыла, как в объятии, но бедра все еще извивались в плавно пульсирующем ритме танца. Финальный вскрик, музыка оборвалась. Такого эротичного зрелища Джеймс никогда еще не видал. Рядом с этим чувственным, мощным явлением страсти джиттербаг с ду-уопом казались просто бодрой физзарядкой.

Мужчины, поднявшись из-за столов, шумно аплодировали, выражая свой восторг. Энрико стал наигрывать другую мелодию, и офицеры повлекли официанток в освещенный костром круг, с энтузиазмом принявшись воспроизводить только что увиденное.

Ливия вышла из освещенного круга. Джеймс поднялся, надеясь, что она вернется, и они возобновят разговор. Она встретилась с ним взглядом, улыбнулась. Но в этот момент ее перехватил другой военный; что-то сказав, увлек к тихому столику вдали от костра и света. Ливия бросила на Джеймса укоризненный взгляд, как бы давая понять, что он имел шанс, но упустил. Джеймс отвернулся, но все же успел заметить, что расторопным парнем оказался не кто иной, как Эрик.

Претендентку звали Виттория Форсезе, она была в скромном черном платьице. Сказала, что первый муж погиб в Греции. И вот, спустя год ей посчастливилось встретить человека, который ее полюбил. Капрала инженерных войск.

Чувства ее жениха были понятны. Виттория была чудо как хороша и необыкновенно мила.

— На какие средства вы живете? — спросил Джеймс, занося ручку над листом.

Едва заметная пауза.

— На сбережения.

— В каком банке хранятся ваши сбережения?

Снова пауза.

— В «Банко ди Наполи».

Название настораживало.

— Не тот ли это банк, который разграбили немцы?

— Да. Чтобы оплачивать свои военные расходы. Они все украли.

— И на что же вы существуете с тех пор?

— Соседи иногда предлагают кое-что из продуктов, — неуверенно произнесла Виттория.

— Не скажете ли, кто именно?

Очередная пауза.

— То те, то эти…

— Можете назвать имя человека, который может за вас поручиться? Поймите, мне нужно конкретное имя, с кем бы я мог связаться.

Виттория беспомощно развела руками.

Джеймс оглядел маленькую квартирку. Она была идеально чиста и роскошью отнюдь не блистала. Но бросались в глаза красноречивые детали: помада в спальне, небольшая банка оливкового масла в кухне, пара туфель на кожаной, не на деревянной подошве.

— Деньги вы получаете у солдат, ведь так? — мягко спросил Джеймс.

Виттория не ответила, по щеке тихо скатилась слеза.

Джеймс соображал, как быть дальше. Девушка красива; кажется, трудолюбивая, честная, добрая. Ей выпало счастье встретить парня, которого она полюбила и который любит ее.

Он застыл в нерешительности, ручка зависла над блокнотом. Внезапно решение пришло само собой. Захлопнув блокнот, Джеймс встал, протянул руку:

— Вам, должно быть, крупно повезло с соседями, — сказал он. — Не говоря уже о женихе. Поздравляю, Виттория. Не вижу причин, которые помешали бы вам вступить в брак и как можно скорее.

Все чаще и чаще Джеймс под разными предлогами оказывался около кухни.

— Для вас будто и войны нет! — сказала однажды Ливия.

— Да я, собственно, и не воюю, — ответил он. — Не такой уж я грозный.

— По-моему, как раз наоборот.

— Вы так думаете? — Джеймсу это, как ни странно, польстило.

— Когда вы наставили свой автомат на мой танк, я так перепугалась!

— Я перепугался еще больше, — заверил Джеймс Ливию. Кивнул на помидоры, с которых она счищала кожуру: — Давайте помогу.

— Ну, если хотите…

Ему нравилось смотреть, как ее тонкие пальцы вращают плод и так, и эдак, выворачивая мякоть из треснувшей кожицы, и он попытался изобразить то же.

— Расскажите еще про вашу девушку, — сказала Ливия, не отрываясь от работы.

Джеймс метнул на нее взгляд. Искушение фантазировать оказалось непреодолимо.

— Ну что сказать…, — начал он, — она довольно миниатюрная, худенькая. У нее темные волосы. Обожает меня поддразнивать. И она в общем… властная. Любит всеми командовать.

— Немного на меня похожа. Не в смысле командовать. Я про внешность.

— Верно, — сказал Джеймс. — Пожалуй, она немного с вами схожа. Как-то раньше не думал.

— Может, если б вы с ней не встретились, могли бы меня выбрать.

— Ливия!