зато оставлявшее открытыми руки, плечи и спину. Надевать под него лифчик не полагалось.
Пожалуй, оно было слишком нарядным для обычного ужина — ну да ничего, зато в нем не жарко. По крайней мере, в таком виде она не будет чувствовать себя бедной родственницей. Теперь поправить прическу... немного косметики — и можно идти.
И, лишь выйдя из спальни и увидев Ника, Нэнси осознала тщательно скрываемую от самой себя правду — что и прихорашивалась, и надела свое самое лучшее платье она для него...
Эта мысль, непонятно почему, взбесила ее — какого черта, у них что тут — свидание?! Тем более что он-то даже не подумал прилично одеться — майку натянул, и все. А теперь сидел, развалившись на диване, и развлекался — кидал Дарре какие-то хрустящие кусочки, которые она с энтузиазмом ловила.
Неправильно истолковав выражение лица Нэнси, Ник безмятежно улыбнулся и объяснил:
— А это не шоколад. Это сухарики для супа, — смерив ее таким откровенно мужским оценивающим взглядом, что к щекам снова прилила кровь.
«Что заслужила — то и получила!» — сердито подумала она, а вслух сказала — получилось тоже сердито:
— Я ее сейчас запру. Чтобы не мешала есть.
— Да чего ты, она не мешает!
— Она будет все время клянчить со стола и не даст спокойно поесть.
Это было черной клеветой на собаку, которая вела себя обычно вполне воспитанно, и Нэнси испытала некоторые угрызения совести, когда Дарра, повинуясь короткой команде «Место!», безропотно (правда, с обиженным видом опустив голову) поплелась в спальню.
Ник уже сидел за столом. Стоило Нэнси подойти, встал, отодвинул ей стул и пояснил:
— Я официанта отпустил. И так целый день с людьми — хоть вечером расслабиться хочется.
На мгновение он оказался совсем близко — так близко, что она почувствовала легкий запах его лосьона. Другого, не того, что раньше...
Стол был весь заставлен; рядом, на сервировочном столике, виднелись еще какие-то блюда, накрытые блестящими крышками.
— Я в последнее время много ем, — откликнулся Ник на ее невысказанные мысли, — с тех пор как на ноги встал. И главное, не толстею совершенно, — провел рукой по плоскому животу, — все как в топке сгорает. Работаю много.
— Ты по-прежнему плаваешь?
— Иногда... когда время есть. Стараюсь каждый день, но не всегда выходит. А ты бегаешь?
— Иногда... Когда время есть, — усмехнулась она.
Не спрашивая, он наполнил ее бокал светло-золотистой, сразу пошедшей мелкими пузырьками ароматной жидкостью. «Дом Периньон», машинально отметила Нэнси, подумав, что кое-какие «аристократические» привычки юности у нее еще остались. Например, умение с одного взгляда определить марку шампанского...
Она думала, что Ник скажет что-нибудь «к случаю», но он только легонько позвенел своим бокалом о ее и поднес к губам. Нэнси тоже приподняла бокал, вдохнула аромат, и, отхлебывая холодную кисловатую жидкость, вдруг вспомнила — так отчетливо, будто это только что прозвучало наяву: «Ну... за нас?»
И голубой камешек, похожий на звездочку, и белое платье, и светящуюся огнями елку, и запах его волос...
— Тебе положить что-нибудь?
— Да, пожалуйста...
Ел он действительно много. Впрочем, неудивительно — такое большое тело и питать нужно как следует. Сама Нэнси лениво ковыряла вилкой ломтик паштета. Спросила, просто чтобы не молчать:
— А что за виллы завтра я должна смотреть?
— Ну... виллы, — Ник оторвался от тарелки и пожал плечами, — чтобы жить. — Пошарил по столу глазами, заметил картофельный салат и добавил себе в тарелку. — Я всегда стараюсь, если еду куда-то дольше чем на пару недель, жить не в отеле, а снимать какую-нибудь виллу. Не люблю, когда много народу вокруг толчется.
— И что я там должна смотреть?
— Джеральд знает все мои требования. А ты просто посмотри, что тебе больше понравится. Тебе же там тоже жить.
Если бы они сейчас встретились с Робби, то обе бы, наверное, целый день болтали, не закрывая рта. Как же иначе — ведь за четыре года столько всего произошло!
А тут... Вся их беседа ограничивалась короткими репликами: «Тебе этого положить?» — «Да, спасибо, только немного». — «А этого?» — «Нет, спасибо». Лишь за десертом — апельсиновым шербетом со взбитыми сливками — Ник, словно невзначай, заметил:
— Завтра к обеду будет готова твоя машина.
— Какая машина?
— Твоя. «Вольво». Зеленая. Ты ведь, кажется, любишь зеленый цвет?
Нэнси молча кивнула. И не жалко ему денег! Хотя, конечно, — появление «миссис Райан» на ободранном «форде» десятилетней давности едва ли будет понято окружающими...
На душе было тоскливо и муторно. Она ожидала, что Ник хоть о чем-то спросит, хотя бы из вежливости поинтересуется, как она жила все эти годы. Но он ни о чем не спрашивал — похоже, это его вообще не интересовало. В конце концов Нэнси не выдержала и спросила сама:
— Как ты узнал, где я живу?
— Это было нетрудно. Твой номер карточки социального страхования не изменился. Сейчас все настолько компьютеризировано...
— И ты знал, что я работаю в твоей фирме?
Ник пожал плечами и усмехнулся, словно она спрашивала нечто само собой разумеющееся.
— До того, как купил студию, — или после? — Вырвалось у нее.
Ответа Нэнси не получила. Вместо этого Ник потянулся всем телом, закинув руки за голову, и поинтересовался:
— Кофе будешь?
— Да. Тебе сделать?
— Я сам сделаю, а ты пока позвони, чтобы телегу забрали, — кивнул он на сервировочный столик. — Ты попрежнему без сахара пьешь?
— Да.
Оказывается, он до сих пор помнит...
В качестве компенсации морального ущерба Дарре было предложено целое пиршество. Нэнси наложила ей полную миску остатков: и паштета, и жареной картошки, и салата, и супа — да еще полила сверху сливочным соусом от «куриных грудок по-шотландски».
Минуту понаблюдав, как Дарра уплетает «миллионерскую» еду, Нэнси вернулась в гостиную и обнаружила, что Ник уже поставил кофе на стеклянный столик у дивана, а сам стоит у бара, позванивая бутылками.
Присела на диван, отхлебнула кофе — и поняла, что выбрала не ту чашку. Жидкость, доставшаяся ей, по вкусу скорее напоминала сироп — то есть была именно такой, как обычно пил Ник. Нэнси мимолетно улыбнулась, представив вдруг себе, что сказала бы сейчас Робби: «Ой, он же теперь узнает все твои мысли! Ты что, не знаешь?! Примета есть такая!»
Интересно, где теперь Робби с ее приметами? Спустя полгода после отъезда Нэнси попыталась ей позвонить, но по телефону ответил незнакомый мужской голос, который сказал, что ни о какой мисс Квентин он понятия не имеет. Так связь и оборвалась...
— Смотри, что я нашел! — обернувшись, помахал бутылкой Ник. — «Шамбор»! Помнишь?!
В дверь позвонили. Проходя мимо, он поставил бутылку на стол и пошел открывать.
Нэнси смотрела на него не отрываясь. Она понимала, что это не нужно, ни к чему — он чужой... давно уже чужой, даже хуже, чем чужой, — и ничего не могла с собой сделать.
Наверное, не стоило соглашаться пить этот дурацкий кофе — лучше было сразу после ужина покормить Дарру и уйти к себе в спальню. Наверное... Но теперь она сидела и с каким-то болезненным
