Внутри нее что-то бешено, до боли, запульсировало. Она инстинктивно обхватила обеими ногами бедро Ника, чтобы теснее прижаться к нему. Мелькнула мысль: «Он же там ничего не чувствует!..» — и затем: «Но я-то — чувствую!!!»
Она действительно чувствовала, все острее и острее, прикосновения его рук и губ, и жар, и тяжесть, и бедро Ника, об которое терлась самая чувствительная часть ее тела, — и, когда он неожиданно подхватил ее под ягодицы и потянул вверх, обиженно застонала. Но оказывается, он просто хотел добраться до ее груди, и добрался, и прижался лицом, и тоже застонал.
Его губы влажным горячим кольцом обхватили ее сосок, сжали, а рука скользнула туда, где раньше было бедро, — и стало совсем хорошо. Невыносимо хорошо. Потрясающе хорошо.
Нэнси замерла, боясь спугнуть то прекрасное, ни с чем не сравнимое ощущение, которое расцветало внутри, — и, когда оно наконец пришло, закричала, приветствуя его...
Она лежала на животе, уткнувшись лбом в его плечо, и тяжело дышала. Ник чувствовал под рукой покрытую испариной кожу. Ему и самому никак не удавалось успокоить дыхание, словно в комнате не хватало кислорода.
Раньше он никогда не задумывался, какие чувства будет испытывать, не в силах получить удовлетворение — но в силах дать его, не испытывая плотского желания — но испытывая другое, которое даже не знал, как назвать. Теперь Ник мог сказать: несмотря ни на что, он чувствовал себя мужчиной. Хотя бы потому, что женщина, которая пришла в его постель, не уйдет разочарованной.
И, наклонив голову, чтобы дотронуться губами до влажных растрепавшихся волос, он задал извечный вопрос, который мужчины уже сотни лет задают своим подругам, заранее зная ответ и все-таки желая получить его. Вопрос, на который он теперь имел право:
— Тебе было хорошо?
Нэнси медленно кивнула и вдруг тихонько рассмеялась.
— Ты украл мое слово... — Она повернулась, подсунула руку ему под шею и обняла другой. — Я подумала: «Как хорошо», и ты вдруг спрашиваешь то же самое.
Погладила его по лицу — от запястья пахло духами... Как в одной книжке для женщин, которую Ник как-то из любопытства пролистал: «Положено наносить духи на запястья, за ушами и между грудей...» Подтянув Нэнси поближе, он зарылся лицом ей в волосы, вдохнул — и правда, а ухо оказалось маленьким и теплым.
Ник забыл уже, каким оно может быть на вкус, и попробовал... и вспомнил... Теперь ладонь его неспешно, по-хозяйски, легла ей на грудь, и пальцы начали описывать сужающиеся круги, очерчивая сосок.
Он хотел перепробовать все, дотронуться, поцеловать, обласкать каждую частицу Нэнси, каждое местечко, до которого мог дотянуться...
Ведь, черт побери, сегодня действительно была его брачная ночь!
Проснулся Ник в шесть, от звона будильника. Он знал, что одновременно зазвенел будильник и у Бена — и минут через десять тот притащится, позевывая, чтобы начать утренний ритуал.
Ночью он несколько раз просыпался, чтобы убедиться, что сон — это там, а Нэнси здесь, наяву. Чувствовал рядом ее тепло, слышал дыхание (как непривычно!..) и снова засыпал...
Но теперь пора было вставать — на десять часов он назначил интернет-совещание с авторами пакета документов, которые еще из-за свадебных хлопот даже не успел толком проглядеть. А ведь сразу после Нового года он должен, разобравшись во всем досконально, принять решение, которое может обойтись ему в кругленькую сумму...
Ник зажег свет и повернул голову. Нэнси лежала спиной к нему, укрытая до подбородка одеялом. Он ухватился за поручень над головой и подтянулся поближе, дотронувшись губами до уха.
— Нэ-энси! Котенок, пора вставать!
Она застонала, приоткрыла глаза, сонно улыбнулась, потом решительно повернулась к нему, обвила его шею руками и снова зажмурилась.
На вполне понятном Нику языке это означало: «Я не возражаю еще немножко поспать. Вот так, с тобой, в тепле и уюте».
Осторожно перегнувшись через нее, он дотянулся до телефона, подтащил его к себе и нажал кнопку.
— Бен! — Наверняка тот удивится, почему шепотом.
— Чего, я иду уже! — раздался из трубки недовольный сонный голос.
— Ты... это, не приходи пока. Минут через пятнадцать... двадцать — я позвоню.
— Тебе что — плохо? — встревожился Бен — за последний год Ник не встал вовремя только один раз, да и то был тогда крепко простужен.
— Мне хорошо. — (И даже очень...) — Я позвоню.
Положил трубку и обнял Нэнси, прижавшись щекой к теплым волосам. Ну может же человек раз в жизни сделать себе такой подарок! Еще несколько минут... всего несколько минут...
Ник вспомнил вдруг свои вчерашние мысли... Нет, вот чего-чего, а отвращения к нему Нэнси явно не испытывала. Даже наоборот...
Глаза начали слипаться. Нет, пора вставать!
Погладил ее по голове, поерошил волосы.
— Нэнси, просыпайся! Давай-давай!
Она открыла глаза и уставилась на него.
— Мне вставать пора! А ты иди к себе и поспи еще...
Нэнси обиженно сдвинула брови, явно не желая вылезать из-под теплого одеяла.
Ник бы охотно оставил ее досыпать тут, но уж больно не хотелось, чтобы она ненароком увидела, как Бен ворочает его, перетаскивает на коляску и везет мыться, да и... все остальное тоже. После этой ночи... особенно после этой ночи не хотелось выглядеть перед ней беспомощным.
— Встава-ай! — И чтобы не показаться ей жестоким и бесчувственным тираном, он нежно ее поцеловал. — Сейчас Бен придет!
Она вздохнула и зашевелилась. Ник махнул пультом, открывая стенной шкаф.
— Надень мой халат — в коридоре дует!
«А кроме того, там может болтаться Бен, а я не хочу, чтобы он лицезрел тебя в этих интимных кружавчиках!» — добавил про себя.
Нэнси вылезла из-под одеяла, села и оглянулась. Ник с любовью смотрел на нее, пользуясь моментом. Руки сами тянулись погладить ее, но он не был уверен, что это не будет воспринято ею как приглашение вернуться обратно (и действительно не станет таким приглашением — отпускать ее очень не хотелось...).
Она встала, подошла к шкафу и выбрала синий теплый халат, надела его, туго подпоясавшись (жаль — Ник был бы не против посмотреть и «вид спереди»), — вернулась, присела на постель и наклонила набок голову.
— Ну, я пойду?.. — Точь в точь как когда-то, на дорожке...
— Иди... — Взял ее за руку, потянул к себе — поцеловать напоследок — и отпустил. — Иди...
Нэнси сонно рассмеялась и, подобрав на ходу розовые «интимные кружавчики», пошла к выходу. У двери обернулась, улыбнулась — через секунду ее уже не было в комнате.
Перед тем как позвонить Бену, Ник еще немного полежал, глядя в потолок и улыбаясь, потом вспомнил про совещание, вздохнул — подушка все еще хранила запах ее волос... — и нажал кнопку.
Судя по всему, Бену хватило пары секунд, чтобы понять причину нестандартного поведения своего работодателя. От комментариев и вопросов он, слава богу, воздержался и даже не слишком удивился. Сказал только:
— Если ты и завтра собираешься... попозже встать, так, может, мне не ставить будильник? Позвонишь, когда надо, и все... чего я буду зазря вскакивать?!
