наверняка на работе.

– Может быть, он уже начал ремонт после пожара? И сейчас вовсе не на работе, а ругается с рабочими? – предположила Юлька.

– Думаешь, ему хватило времени, чтобы оправиться и прийти в себя после трагедии и начать ремонт? Вряд ли, – усомнилась Мариша.

– Но в любом случае, мы не знаем, в какую больницу отвезли Нонну, – напомнила Юля.

– Это ты не знаешь, а я потрудилась посплетничать с шофером. В госпиталь святой Елизаветы ее повезли.

– Что ж, – вздохнула Юля, у которой побаливала голова и которая после вчерашнего ночного приключения решительно не имела сил переспорить Маришу.

Первым знакомым человеком в госпитале святой мученицы, которого увидели подруги, оказался, как ни странно, бравый полковник в отставке Михаил Родионович.

– Что вы тут делаете? – изумилась Юлька, с досадой отмечая, как при ее собственном возгласе в ее голове зазвучало болезненное эхо.

Михаил Родионович при виде Юли отчего-то изрядно смутился и начал бормотать что-то невнятное, что лучше всяких доказательств убедило Юльку, что дело тут нечисто. И точно, завернув за угол больничного коридора, она увидела сидящую на диванчике Лиду – сестру Нонны.

– Вот, все равно в город ехал, так подвез Лиду, – смущенно маячил за спинами подруг полковник. – Горе у женщины, с сестрой-то ее, слышали, что случилось?

– Ну да, – тоном, не предвещающим ничего хорошего, произнесла Юля. – И вы, полковник, со всеми дамами такой предупредительный, да?

Полковник смешался еще сильней и счел за благо ретироваться.

– Да он просто изменник! Задурил мне голову своими планами, а сам к Лидке переметнулся, стоило представиться удобному случаю, – злобно прошипела Юлька, косясь на свою удачливую соперницу, которая, надо отдать ей должное, в своем горе совершенно не обращала внимания на происходящее вокруг.

Сегодня Лида была почти совсем без косметики, а сильно побледневшее и осунувшееся лицо показывало, что она очень переживает за сестру. И должно быть, провела на этом неудобном диване всю ночь. Так оно и оказалось. Когда подруги подсели к Лиде, та подняла на них полные слез покрасневшие глаза и произнесла:

– Что же это такое? Сначала Никитку убивают, а теперь вот и Нонна!

– Она умерла?! – ахнули подруги, похолодев от одной мысли о такой возможности.

– Пока нет, – покачала головой Лида. – Но я подслушала, что врачи между собой говорили. Положение у нее очень тяжелое.

– Она так обгорела?

– Да нет, – покачала головой Лида. – Ожогов на ней, как ни странно, вовсе почти нет. Только волосы опалило немножко. Да и то, когда уже пожарные ее из дома выносили. Ну, угарным газом надышалась, так это тоже пустяки. А вот травма головы их очень беспокоит. Нонка ведь до сих пор без сознания! Так и не очухалась.

И Лида разревелась.

– Травма головы? – переспросила у нее Юля. – А как же это получилось?

– Милиция уже в больницу приезжала! – прошептала Лида, перестав плакать. – Говорят, что загорелось не просто так, а поджог там был! Кто-то ударил Нонну по голове, обыскал квартиру, а потом, чтобы замести следы, разлил по кладовке растворитель, который от ремонта остался, и поджег его. А там еще краски стояли, тоже от ремонта остались. Да еще какая-то ветошь и остатки обоев. Вот все и вспыхнуло в один момент. Еще чудо, что Нонна у самого окна лежала. Да еще в дальней комнате, в окно которой влезли пожарные. Так что она жива осталась. Ну а теперь….

И она снова утерла выступившие слезы.

– Я ведь сначала думала, что по голове ее ударило при пожаре, ну свалилось там на голову что- нибудь, так нет. Менты мне точно сказали, что ее именно ударили. Господи, кто же этот нелюдь? Своими бы руками его задушила.

И Лида зарыдала. А подруги, поняв, что переговорить с Нонной уже не удастся, хотели спросить у Лиды, где же можно найти мужа Нонны, но Лида внезапно заговорила сама.

– Я как чувствовала что-то недоброе, – произнесла она. – Когда ко мне Никита в первый раз заявился, меня словно в сердце кольнуло. И холодно так стало. Точно к беде. Это у меня верный признак. Когда отец погиб, я тоже такой холод почти сутки чувствовала. Ничем его не прогнать было.

– Вы были так близки с Никитой, что предчувствовали его гибель? – спросила Юля.

– Да нет, – небрежно отмахнулась Лида. – Какое там близки! Просто муж сестры, к тому же бывший. Какая там особая близость могла быть? Я думаю, что это со мной из-за Нонны случилось. Что ни говорите, а я уверена, что смерть Никиты и поджог в доме Нонны как-то между собой связаны.

При этих словах Лиды у подруг даже уши на голове зашевелились, так им захотелось услышать продолжение Лидиной версии случившегося. Но тут очень некстати появился полковник. Юлька даже зашипела от досады. К счастью, полковник решил, что шипит она от ревности, и снова поспешно исчез за углом. И подруги смогли продолжить едва не прервавшийся разговор с Лидой.

– И почему вы решили, что оба эти преступления связаны? – спросила у Лиды Юлька. – Только потому, что пострадавшие раньше были супругами?

– Не только, – покачала головой Лида. – Хотя и это тоже немаловажно. Вот менты сразу же просекли связь. Знали бы вы, сколько они вопросов мне на этот счет задавали. И были ли у Нонны с Никитой общие враги? И кого из их общих друзей я лично знала? И даже додумались до того, что спросили, кому же достанется общее имущество Нонны и Никиты?

– А у них было общее имущество? – удивилась Мариша.

– То-то и оно, что не было ничего, кроме этой клиники, которую Никитка основал, и квартиры, где жила Нонна и в которой Никита тоже был прописан! – воскликнула Лида. – Но менты главным образом к клинике прицепились. Дескать, кому же теперь достанутся доходы от клиники? А кому? Да уж ясное дело, что не мне. Наверное, этому вонючке Максу, который всю жизнь на Никитке ехал. Ему все и достанется.

– Так-так, – покивала головой Мариша, которой эта версия уже была знакома.

Максим Сущев ее не интересовал. По мнению Мариши, раз он уже был арестован и находился в милиции, так пусть менты его и раскалывают, если там вообще есть что раскалывать. За прошедшую ночь, которую Юлька провела так весело, а Мариша в одиночестве и мучимая бессонницей, у нее было время, чтобы прийти к выводу – убийство Кураева и поджог в доме Нонны имеют совсем, совсем другие корни, и Сущев тут совсем ни при чем.

– А было что-то еще, что заставляет вас думать, будто смерть Никиты связана с трагедией в доме Нонны? – спросила она у Лиды.

– Да, – таинственно понизив голос, кивнула Лида. – Только я еще толком и сама не могу понять, что именно.

– Так давайте подумаем вместе, – предложила ей Юля.

– Ну, во-первых, стоит только вспомнить, как Никита уходил от Нонны! – воскликнула Лида. – Все из дома вывез к этой своей новой шмаре, обвинял Нонну, что она жуткая корова и вообще старуха. А потом вдруг, не прошло и полугода с момента его ухода, снова воспылал к Нонне любовью и пожелал мириться.

– Это странно, но всякое случается, – сказала Юля. – Любовница Никиты оказалась жуткой стервой. Возможно, он решил, что уж лучше жить со старой коровой, чем с молодой скорпионихой.

– Да врал он все! – с досадой отозвалась Лида. – Во всяком случае насчет своей любви к Нонне точно врал. Просто ему зачем-то нужно было попасть к ней домой. Все его рассказы о своем безутешном горе