кайфом.

— Любопытство, — ответил Михал.

— Любопытство. Хорошо. Кто еще? — Врач оглядывает остальных.

— Бегство от проблем, с которыми не можешь справиться, — говорит толстячок с рыжими усами.

— Хорошо.

— Бегство от скуки, — отзывается один из кроликов.

— Гм, а Ондржей?

— Это нечто исключительное. Оно выделяет человека из стада.

— В самом деле?

— Точно. Позволяет не быть как все, одним из толпы. Штамповкой. Служащим, рабочим, крестьянином, интеллигентом. Должны же люди хоть чем-то отличаться. Цветом, оттенком. А не быть этой серой массой, которой полно на улицах.

— Но наркомания тоже сбивает вас в стадо. В стадо наркоманов. В ваших компаниях царит чувство стадности. Ведь многие из вас принимают наркотики именно потому, что это делают остальные. А результат? Развалины плюс абсолютная зависимость от наркотиков. Каждый — точная копия другого. И это, по-вашему, яркие личности? Что вы об этом думаете?.. Никто ничего? Ондржей? Ничего? Хорошо. Значит, наркотики дают вам ощущение полноты жизни, разнообразия. Вам кажется, что наконец вы находите что-то новое, интересное. Но почему обязательно с наркотиками? Разгонять скуку — это правильно. А нельзя ли это сделать как-нибудь по-другому? Во всяком случае, чтобы не вредить здоровью? Ну, чем бы вы предпочли заняться? А? Мартин… Или кто-нибудь еще. Чем вы могли бы увлечься, не будь наркотиков? Никто ничем? Даже Рихард?

— Да нет, почему же. Любым делом, которое развивает активность. Где можно показать себя. Выделиться среди других.

— А почему же вы ни разу не попробовали?

— Мне это недоступно.

— Почему?

— Не каждый может учиться или работать там, где ему нравится.

— Не может делать то, что ему нравится? А как же хобби?

Рихард пожимает плечами.

— А не потому ли, что вы слишком ленивы? Хотите получать удовольствия даром? Получать, ничего не давая взамен. Не приложив никаких усилий? Вы мечтаете об эйфории, не пытаясь при этом даже пальцем пошевельнуть. Лишь бы ничего не тратить. В лучшем случае деньги, да и те большинство из вас получают от родителей. Ну и, конечно, собственное здоровье. Когда человек занимается общественно полезной деятельностью, добиваясь определенных успехов, уверяю вас, он тоже ощущает подобную эйфорию, а может, даже большую и, уж конечно, более продолжительную, нежели та, которую вы вызываете искусственным путем. Почему вы не хотите испытывать радость от собственного умения, от того, что вас кто-то любит, восхищается вами?.. Что вы думаете на этот счет, Мартин?

Пожатие плечами.

— Химические эмоции даются вам легче, тут ведь не надо напрягаться, чтобы вызвать положительные эмоции в своем собственном мозгу. Достаточно взять шприц. Или я не прав? Но в конечном счете эти химические эмоции подменяют все остальное.

— А что мне, по-вашему, делать? Я принимаю наркотики, потому что меня тошнит от людей. От того, каков этот мир. Не хочу с ним иметь ничего общего, — срывается Мартин.

— А какой, по-вашему, этот мир?

— Жестокий. Одни лезут по трупам других ради денег, ради карьеры, ради успеха. И у всех потрясающе острые локти. Никто не пытается понять другого, побывать в его шкуре. Только и зыркает, как бы на ком проехаться. Чихать я хотел на такой мир.

— Понятно, — говорит врач. — Ну, а вы? Вам ведь никто не мешает делать что-нибудь для людей. Пусть даже они такие, как вы говорите. Может, именно вы сумеете открыть им глаза. И они не будут такими. Не лучше ли зажечь маленькую свечку, чем проклинать темноту?

— А мне-то что с того?

— Эйфория. Я уже вам говорил.

Мартин ухмыляется.

— Выходит, вы тоже предпочитаете эксплуатировать других? — продолжает врач.

— Как это?

— Сидите на родительской шее, а доколетесь до пенсии по инвалидности, то висите на шее такого жестокого, по вашим словам, общества. Разве я не прав?