тела, но вот сердце стучало так, что сознание почти отключилось, опьянело от чрезмерного поступления кислорода в кровь.

В итоге соображение стало работать, только когда сознание поняло: гибель в ужасной катастрофе не грозит, и башня в жерло вулкана не проваливается. Первым делом Лариса зафиксировала положение своего тела относительно башни. Тело стояло ровно (кажется), а вот пол и та самая стена, что качнулась от прикосновения рук и упала, располагались примерно под углом в сорок пять градусов. Логично рассуждая, подобным образом стоять здание не может, если оно не построено сплошь из железобетона. А башня даже не потрескалась при этом.

«Однако! Куда там Пизанской башне, с ее маленьким смещением от оси! Почему эта не падает? Почему не лопнула? Подобное вообще понять нельзя».

Затем присмотрелась к застекленной верхушке башни и с радостью рассмотрела под солнечными лучами заснеженную горную вершину. Наклон получался не прямо к вершине, а чуть в сторону, но мощный, не слишком крутой склон массива давал надежду, что пропасти рядом нет. Виднелись и маленькие кусочки чистого неба, на которое пленница, уткнувшись в ноутбук, сегодня ни разу не обратила внимания.

Помимо этого, так и продолжали мерцать равномерные блики маяка на крыше, даже днем они просматривались, а уж как раздражали ночью! А значит, некая энергетическая структура странного тюремного строения тоже не пострадала при таком крене.

Но самое главное, пришла идея: можно ведь прямо по стене забраться к окнам и осмотреться вокруг! Тем более что отличные походные ботинки помогут на любой, а особенно на такой вот шероховатой поверхности. Оставалось сомнение: не приведет ли возня человека, а потом и нарушение равновесия к окончательному падению башни?

Было страшно. Но еще страшней находиться в неведении в опостылевшей тюрьме. Тут же пришли упоминания об утопленных в пол выходах и массивных железных дверях в их конце. Как ни странно, но ни один проход не покорежился и ни одна дверь не приоткрылась. Отчего вернулась уверенность, что все здание из армированного бетона, а двери банально приварены по всей плоскости касания с рамой. А значит, все-таки придется взбираться по наклонной стене.

«Ха! Мой бы Сашенька уже торчал у стекол и пытался бы их либо открыть, либо разбить! – Женщина мысленно похвасталась своим мужем, и ей стало легче на душе. Она даже себя обругала за нерешительность. – Это возле него я такая смелая и бесшабашная, а без него – позорная копуха… Пошла!»

Подъем дался легко, особенно после того, как удалось сосредоточиться на нежелании соскользнуть вниз. Так и взбиралась, словно паук, маленькими шажками, придерживаясь ладошками за камень. Когда добралась до бортика, за которым было уже стекло, с облегчением схватилась за него и замерла. По логике, следовало бы опереться на бортик ногами и уже не бояться соскользнуть вниз, но вначале стоило немного привыкнуть к высоте, простору и жутко интересной картине.

Гора, снег на ее вершине оказались самыми банальными, недостойными внимания. А вот склон горы, над которым наклонилась башня, поражал многообразием воронок и самой огромной дырищей, склоны которой белели свежим камнем, да черной копотью. Вокруг этой воронки и на ее склонах глаза разбегались от гор раскаленных, поблескивающих, почерневших, припыленных или матово переливающихся железных обломков. Причем разнообразие обломков могло поставить в тупик кого угодно, а не только дипломированного археолога. Чего там только не было! Металлическая табуретка и кусок мягкого кожаного кресла. Какой-то кухонный бачок литров на двадцать и пробитая по центру жаровня. Что-то вроде матраса и обломки мебели, очень напоминающие шезлонг. Некое подобие неразорвавшейся торпеды и ствол массивной артиллерийской пушки. Танковая гусеница и вполне себе резиновое колесо от автомобиля. Причем кое-что лениво горело и уже догорало, кое-что лежало на удивление целехоньким рядом с расплавленными еще лужицами металла.

«То ли тут что-то стояло, в виде огромного жилого здания, и туда врезался метеорит; то ли сюда врезалось огромное жилое здание… – Мысли метались в голове самые полярные и сумбурные. – Хотя откуда здесь взяться зданию и почему за мной до сих пор никто не пришел? А уж тем более: как может здание свалиться на эту гору? А ведь оснований, свай или фундамента не видно! И что это значит?»

Она взглянула чуть в сторону и замерла в окончательном озарении: на земле, ближе к основанию башни, единой кучей валялось около десятка скафандров грязно-белого цвета. Причем не пустые лежали, в их внутренностях легко угадывались вполне себе человеческие тела.

Мурашки пробежали по спине Ларисы, и она впала в некий умственный ступор.

«Да что здесь за ерунда произошла? Куда я попала? Где все остальные? Неужели все сидят в подобных башнях? Да нет, это лишь меня забросило. Но тогда получается, что никто и никогда не догадается, куда я пропала? – Слезы сами выступили на глаза, полились ручьями. – Сашенька! Спаси меня отсюда!»

Больше всего Люссии нравилось, что в этом мире нет ни мух, ни мышей, ни тараканов. Да и муравьев, которыми она тоже изрядно брезговала, пока ни одного замечено не было. Если честно, то вообще никого, кроме петухов, не видела. Но чем же тогда питаются эти пернатые хищники, которые так и норовят полакомиться человечиной? Ну не травой же или ветками деревьев!

Но грызунов не было, поэтому даже в таком месте, как казарма в толще скал, журналистка спала преспокойно. К тому же Карл ближе к полуночи таки добился своего и запустил дизель. Грохот пускателя, естественно, разбудил женщин, но зато дающие вполне яркий свет лампы всех порадовали, нивелируя короткую паузу во сне хорошим настроением. Потом свет в казарме погас, осталась только тусклая лампочка у входа, придающая уверенность и спокойствие.

Так что когда что-то вдруг стало ползти по лицу, почти проснувшаяся Люссия подумала, что это над ней Пузин подшучивает. Была у него такая привычка будить любимую женщину подобными средствами. То травинкой в носу пощекочет, то на нитке по лицу кусочек тряпочки протянет, а то вообще маленького заводного паука на руку положит. Так что сейчас женщина постаралась сбить рукой некую вещь на своей щеке и сразу вырвать нитку из рук шутника. Но, наткнувшись пальцами на что-то мохнатое, живое и шевелящееся, дико завизжала, перекатываясь на другую сторону и сваливаясь вместе с одеялом на пол.

Пузин действовал с не меньшей скоростью. Уже через три секунды в помещении горел яркий свет, а он помогал своей любимой подняться.

– Что случилось?!

– Какая-то мерзость ползла по лицу! – дрожала пострадавшая, круглыми глазами оглядываясь на кровать и под ней. – Вон! А-а! Вон она!

Создание, напоминавшее десятисантиметровую, жутко мохнатую гусеницу, выглядело вполне симпатично. Тем более что длинные волоски странно фосфоресцировали даже при свете ламп, создавая вокруг гусеницы этакий кокон собственного освещения.

Естественно, что первым делом осмотрели лицо, такие гости могли и ядом пользоваться. Затем Люссия побежала мыться, благо вода тут имелась в любом кране чистая и даже вкусная. Ну а Карл вместе с Аникой отыскали еще пяток подобных созданий, сложили их в стеклянную банку, и любопытный исследователь сразу же приступил к осмотру находок.

Так что когда завтрак был готов, уже имелась версия происходящего, которую Пузин и поведал женщинам:

– Видимо, их привлек свет, которого тут отродясь для них не было. Вроде в них ничего ядовитого нет, капля катализатора никак не окрасилась. Вдобавок кое-где под потолком я отыскал целые кучи коконов, в которые замотались эти гусеницы. Так что вскоре здесь наступает сезон бабочек. Удивляюсь, почему мы еще ни одной не видели. Но самое главное, что бабочки будут преогромные, не меньше, чем обе мои ладони.

– И цветные? – Люссия уже успокоилась, бабочек она обожала.

– Окончательно сформированных в коконах я не отыскал, но кажется, что цветные… – Карл кушал интенсивно, но разговаривать не переставал. – Так что странности этого мира прослеживаются и мне не слишком нравятся. Животных мало, но все они раз в десять, а то и пятнадцать крупнее своих обычных аналогов. А разумные создания вымерли. Как бы тут не свирепствовала опасная радиация. Тем более при