взятые. Четыре ссохшиеся мумии разведчик обнаружил во время краткого посещения средоточия нескольких кроватей, устройств медицинского толка и даже небольшой, но идеально укомплектованной операционной. Как и кто из погибших здесь аборигенок классифицировался по специальности, сейчас было не понять, но факт оставался фактом: в просторной пещере в толще скалистой породы располагалась некая местная больница. Вентилировалась она сквозь естественные и специально сделанные щели, а проход имелся не только через подвал, наверняка очень неудобный, но и через стоявшую когда-то возле горы небольшую привратницкую. Может, она и часовенкой называлась, может, приемным покоем, но вот разбирать завалы снизу сразу показалось делом трудным и бессмысленным. Потому Карл и решил пробираться к новой обители сверху. А верность его решения подтверждалась и тем фактом, что на месте неприметных развалин виднелись выбеленные костяки сразу десятка четырехруких монахинь. Они к моменту своей смерти как раз прибыли на место с инструментом и только начали раскопки, как пали от всепроникающей волны неведомого излучения.

Ну и, пока с азартом ворочал камни да откатывал блоки, в первую очередь словоохотливо радовался тому, что крыша у них теперь над головой имеется и надежной базой они обеспечены.

Кстати, по поводу жрицы и ее высокомерного отношения к труду Люссия оказалась права. Слишком хорошо она знала своего мужчину. Как только началась расчистка, Пузин обратил внимание, что спасенная ими представительница сагири не только помогать не собирается, но еще и место себе выбрала наилучшее и удобно там рассаживается. Словно почетный зритель на представлении в его честь.

– Эй, Аника! Иди сюда! – Мужчина еще и рукой повелительно махнул, так что не понять его жест и приказ было нельзя. Но когда жрица приблизилась, начав уже на ходу опять что-то втолковывать, слушать ее не стал. – Вот с этого места убираешь всякую мелочь и бросаешь вон туда! Приступай!

А чтобы жрица не вздумала и дальше строить на лице непонимание и рассматривать свои не приученные к работе ладошки, деловито показал, что надо хватать и куда отбрасывать. После чего вместе с Люссией, подхватив наибольший лом, стал деловито откатывать более крупные обломки.

И все-таки Аника около минуты провела в интенсивных размышлениях. Видимо, ее статус, звание или титул вообще запрещал к чему-либо прикасаться, что могло классифицироваться как тяжелый физический труд. Но потом здравый смысл взял верх: и своим спасителям следовало посильно помогать, и, при всей веселости и радостном отношении к жизни, мужчина мог и королеву отправить пинками со своих глаз долой, если та не станет выполнять его распоряжения. Имелись в ауре этого землянина такие вот жесткие силовые линии несгибаемого, колючего характера.

И последним фактором стал ехидный взгляд землянки: та с предвкушением ждала начала унизительного спектакля изгнания. Предоставлять ей такое удовольствие, а на себе испытывать унижение жрица не стала. Подобрала подол своего парадного платья и, сжав плотно губы, приступила к работе.

– М-да, имеет эта фифа характер, – вынуждена была признать корреспондент. – И соображает, где можно свой гонор показывать, а где нет.

– Ха-ха! – не удержался от смешка Карл. – Думаешь, я бы выгнал представительницу иной цивилизации на улицу и не обеспечил ее всеми удобствами?

– Разве нет?

– Экая ты строгая! Ну кто так себя ведет при первом контакте?

– А-а-а! – стала догадываться Люссия. – Тебе просто нравится над ней свою власть показывать?

– Опять не угадала. Знаешь ведь, что к временной власти я не стремился никогда. А вот дружба как раз лучше всего и закрепляется при совместной работе с полной физической самоотдачей.

– Ну-ну! Дружи, дружи! – Тон у землянки стал многозначительный и угрожающий. – Может, ты вообще хочешь в мир сагири перебраться на постоянное место жительства? Кормилец теперь бойфренд богини Пеотии, ты пойдешь в мальчики на побегушках к жрице. Вот заживешь!.. Как малина в сгущенке.

– В сметане.

– Еще и в сметане? Хм! Неужели ты на нее так запал?

– Нет, я однолюб, – с кряхтеньем отвечал Пузин, ворочая очередной обломок стены. – У-уф! Если уж полюблю, то надолго.

– Надолго? До следующей юбки? Или до следующего парадного платья?

– Не угадала. До следующих женских трусиков. Ты заметила, какие они у нее тоненькие и симпатичные?

Его женщина злилась, он продолжал ерничать, и хорошо, что работы как таковой оказалось минут на сорок. Окончательно разругаться влюбленные не успели.

А уже потом, спустившись первым с факелом, Пузин вел женщин за собой по широкому удобному тоннелю и рассказывал, словно экскурсовод:

– Вон тот проход уводит в сторону, а потом вниз, прямо в подвалы. Кажется, внизу выращивались мухоморы или еще какое приворотное зелье. Вон те ступени уводят вверх, там в скалах стеллажи и натянутая проволока. На них горы всякой травки. Понятное дело, большинство за два десятка лет пришли в негодность, но могут оказаться и некоторые долгоиграющие. Потом осмотрим, если будет время. Вон там практически и вся местная больница с операционной. Но по большому счету ничего ценного, кроме отменного нержавеющего инструмента да нескольких кресел, нет. Мало того, именно там покоятся с миром мумии местных сил здравоохранения. Наверняка поспешили после бомбардировки подготовить на всякий случай операционную комнату. Не будем их беспокоить. Зато посмотрите сюда! – Он демонстративно махнул рукой в сторону полок с книгами и наиграл марш: – Та-дара-дам! Перлы местной культуры! Прекрасно сохранившиеся книги! И это – вроде как прихожая жилой части. Все книги в преотличном состоянии! Как и сами помещения. Посмотрите, как изящно и прочно выложены своды из кирпича. Вон там кухонька с неплохими запасами продуктов и живой родниковой водичкой, а вон там спальня.

Но к спальне никто вначале не рвался, как и в сторону кухни не спешили. Хотя голод уже чувствовался преизрядный, ведь кислые яблочки не могли заменить более сытную пищу. Обе женщины подхватили по первой попавшейся книге и стали с интересом их рассматривать под светом факела. Сам Карл посматривал то в одну книгу, то в другую. И свое сожаление высказал первым:

– Ах! Какая досада! Ничего знакомого! И дешифраторов у нас нет. Или, может, кто из вас что уловил?

Первой отрицательно мотнула головой Люссия. Ей тут же вторила понявшая суть вопроса Аника. Хотя уж как раз она, как поклонница здешнего мира, как знаток самих адельванов, как свидетель ведущихся с ними разговоров и как одна из жриц своего храма-телепорта, просто обязана была знать, что тут написано, на каком языке и какими знаками. Так что ее отрицание знаний в данном языке показалось опытному археологу несколько странным.

Заметив на себе испытующий, тяжелый взгляд, Аника догадалась о его подноготной и попыталась оправдаться. По жестикуляции получалось, что адельваны никогда свою письменность не афишировали, держали под огромным секретом, она считалась табу для иных миров, а общались с иными разумными только с помощью различных устройств. Сам факт существования книг в этом мире стал для представительницы сагири настоящим откровением и неожиданностью. Она как смогла показала, что от такого чуда даже в некоторой растерянности. Во все времена адельваны общались с сагири только на тамошнем языке и если давали какие книги или инструкции, тоже лишь используя грамматику сагири.

Вот тут археолог и сформировал окончательно главное противоречие данного мира, рассуждая при этом, вполне естественно, только с корреспондентом:

– Заявляю как специалист: при здешнем способе строительства достичь тех технических вершин, при которых возможно создание телепорта, невозможно. То есть данная планета, скорее всего, и не входила в состав цивилизации могущественных адельванов, которые построили тот мир, откуда мы сюда нечаянно переместились.

При этом он покосился на жрицу, отложив книгу в сторону, которая замерла на месте, прикрыв глаза и положив пыльные ладошки на свое драгоценное колье. Земляне переглянулись, синхронно пожали плечами и продолжили беседу. Знаменитая журналистка тоже умела делать правильные выводы. Недаром считалась одной из лучших в своей профессии.

– Нечаянно? И не входила в состав? Что-то ты путаешь. И забываешь о разнице в датах и сроках: в том мире, на планете Миха, прошли века, и ни одной косточки разумных не осталось, а в этом – всего двадцать три года, и скелетами, скорее всего, усеяна вся планета. Может, здешние четырехрукие построили новые