гостей был более агрессивный и отпугивающий, чем у того же Чинкиса, а тот два раза земные цивилизации уничтожал почти под корень. Нет, спешить я не буду!»

– Кгорбо! Лонгир! Я чрезмерно рад вас приветствовать и счастлив, что у нас получился первый контакт! – Землянин говорил с максимально возможной торжественностью. – Но у вас в руках оружие, причем направленное в мою сторону. – Тон уже получился совсем иной, явно сомневающийся. – Так что ваши окончательные намерения мне не ясны. Да и наше языковое различие продолжает оставаться главной проблемой нашего разговора.

Может, его поняли, а может, догадались, но теперь уже Лонгир вроде как отключил свое оружие и подвесил его на разгрузку. Он же подал своему товарищу какие-то советы. И тот продолжил, сопровождая свои слова жестами и демонстрацией.

Вынул из кармашка на поясе вроде как широкую резинку с двумя блестящими кругляшами. Примерно такие же используются на стетоскопе терапевтами. Образуя треугольник, там же была и большая полукруглая пластина, но уже черного цвета. Повторяя одни и те же слова, Кгорбо пальцами тыкал то в кругляши, то на рот и уши, а потом надел резинку на голову так, что кругляши оказались на висках, а темная пластина – на затылке. После чего со страшной, зверской мордой проделал такую пантомиму, что даже ребенок бы понял, какое благо это устройство. Мол, вот встречаются два существа, вот они надевают лингвистические приборы на голову, вот они начали понимать друг друга – и вот (о радость познания!) они начинают полнокровное общение.

От подобного представления землянин мысленно хмыкнул:

«Не удивлюсь, если эти неандертальцы окажутся гораздо умней меня. Наука на Земле еще не доросла до постройки таких мостов в межъязыковом общении. Хотя возможно, эти кругляши могут воздействовать и несколько иначе. Надевает их доверчивый абориген и тут же начинает понимать каждый… приказ своего рабовладельца. Вплоть до собственноручного прожаривания себя на костре для второго блюда».

Но вслух прокричал с вполне довольными нотками в голосе:

– Да-да! Я понял! Это – великолепно!

Но сомнения в его голосе все равно желлатуки уловили. Ощерились, что, скорее всего, обозначало у них улыбки, и сделали жест доброй воли. Все тот же Кгорбо достал точно такое же второе устройство на резинке и демонстративно повесил рядом с факелом. Потом весьма доходчиво показал, как надо надевать его на себя, а затем приходить в гости к их жилищу. Вот, дескать, тогда они прекрасно поймут друг друга и наговорятся, сколько душа пожелает.

Напоследок мохнатики вскинули обе руки в жесте, весьма похожем на приветствие, и спокойно так удалились, оставив спрятавшегося в темноте человека в тяжких размышлениях.

«М-да! Вроде бы все обошлось, и первый контакт прошел замечательно. Можно собой гордиться, а другой стороной даже восхищаться. Но… все равно страшно. Тем более что я так толком и не запомнил, кто из них кто. Если один передаст мачете другому – ни за что не отличу. Вот будет неудобно, если все-таки дойдет до разговора! Правда, некоторые различия у них были. Хотя бы в остальной одежде и в некоторой конфигурации тел».

Прежде чем что-то делать и куда-то двигаться, следовало в любом случае немного выждать. Поэтому Броди закрыл глаза и попытался мысленно прогнать в сознании все запомнившиееся детали из состоявшейся встречи. И понял, что при внимательном осмотре все-таки сможет отличить Лонгира от Кгорбо.

Затем выждал еще пять минут на всякий случай, тщательно прислушиваясь к тишине, и двинулся к лестнице. В душе, конечно, он себя укорял за трусость и малодушие, но второе «я» строго придерживалось линии всяческого поощрения излишней перестраховки и осторожности:

«Ты не один и рисковать не имеешь права. Тебе еще надо отыскать жену, которая выбрала себе надежного спутника в жизни. На тебе руководство всей экспедицией и плюс все то огромное доверие, которое оказывают как древние земляне, представители Хардийской империи, так и цорки, долгоживущие обитатели далекой аластрасийской цивилизации. Так что вести себя как молодой, бесшабашный практикант не имеешь права!»

Ну и лишняя предосторожность в самом деле не помешает. Возле перегородившего путь стеллажа Александр замер, прислушиваясь. Потом подобрал кусок ящика и швырнул его так, чтобы тот упал сразу за самой высокой ступенькой, но не выкатился далеко на площадку. Если за углом засада, то они просто обязаны будут двинуться на звук, потому что уже со следующим шагом выходящее из убежища существо заметит затаившихся орангутангов.

Ничего не произошло. И, уже смело отодвинув стеллаж, археолог поднялся к факелу, а потом осмотрел следующий пролет. Пусто!

«Ну и ладно, пусть обижаются за недоверие, а мне плевать! Но как бы теперь с этим прибором разобраться… – Он снял со стены оставленный для него дар и теперь крутил в руках, присматриваясь и прикидывая. – С одной стороны, у всех разумных есть мозг – если его окружить некими деструктивными лучами или полями, то сама основа речи растворяется в смысле передаваемого сообщения. И если этот смысл как-то дальше трансформировать прямо в мозг, то получится не столько точный, дословный перевод, сколько понимание самой сути разговора. По крайней мере, именно так мне объяснил Чинкис имеющиеся у цорков и подаренные экспедиции аналогичные устройства. Правда, те выглядят несколько по-иному, но тут уже, как говорится, на вкус и цвет… чего только не бывает!»

Надевать сразу устройство Броди не решился, а, аккуратно упрятав его за пазуху, стал выбираться на поверхность.

Карл Пузин если чего и боялся, то лишь бессмысленной смерти в кровати от простуды или чрезмерного ожирения. Ревности своей пассии он тоже не страшился. Наоборот, частенько подтрунивал на эту тему и не робел давать поводы Люссии для недовольства.

Поэтому, пока женщины дошли до колодца, он, уже совершенно голый, без всякого стеснения окатывал себя водой из некоего подобия раздавленной проржавевшей миски. И только вытершись майкой, которую использовал вместо полотенца, стал надевать на себя сухую одежду. При этом умудрялся делать приглашающие жесты представительнице иной цивилизации, с помощью выставленного вверх большого пальца показывая, насколько водичка хороша и бодрит преотменно.

– Веди себя прилично! – не выдержала корреспондент. – И вообще уматывай отсюда! Может, дама стесняется раздеться.

Не успела она это сказать и оглянуться на «даму», как та оказалась совершенно обнаженной. Ну разве что еще некоторое время снимала с себя все украшения, браслеты и укладывала их аккуратно на стоящий рядом каменный блок. Подхватила стоящую на краю бассейна миску и первым делом стала отстирывать и полоскать свое шикарное вечернее платье. Потом простирнула трусики и некое подобие лифчика. А затем довольно бесстрашно стала и себя окатывать достаточно холодной водой с ног до головы.

Закончив процедуру умывания, она оглянулась по сторонам и требовательно вытянула руку в сторону импровизированного полотенца, которую Карл весьма интенсивно пытался взмахами хоть немножко просушить. Получив мужскую майку, без всякой брезгливости вытерлась ею и стала надевать на себя то, что имелось. Этого момента еле дождалась Люссия, отдавшая женщине свою курточку, чтобы та не столько согрелась, сколько прикрыла свою грудь, бесстыже торчащую под мокрым платьем.

Археолог все это время сыпал шутками да прибаутками, суть которых сводилась к тому, что Люссия до сих пор так и не искупалась после их прибытия в этот мир.

– Неужели воды холодной боишься? Ну тогда жди, когда ванну с гидромассажем отыщем. А ведь могла бы сразу доказать нашей гостье, что твоя грудь еще более соблазнительна. Ну? Попробуешь?

К тому времени погода наладилась настолько, что сквозь густые облака нет-нет да проникали лучи местного светила. И тогда сразу становилось жарко. Так что и в самом деле было грех не воспользоваться таким моментом и не искупаться. Поэтому землянка тоже быстро разделась, кое-что из одежды вначале простирнула, потом то же самое демонстративно сделала с использованной майкой и отдала ее на интенсивную сушку в руки мужчины. И только после искупалась с непроизвольным визгом и сама. И, опять-таки демонстративно, подскочила к Пузину с требованиями:

– Растирай меня! Раз не обеспечил теплым гидромассажем и сауной, сам теперь поработай