знаком, да и не мог быть: оружейников не посещаю, потому что изо всех ковыряльников меня интересуют только кухонные ножи, а уж их дома имеется в избытке. Впрочем, осчастливить одного из братьев надо. Хотя бы потому, что в противном случае рискую все следующие дни оставаться исключительно в женском обществе. Не то чтобы это было совсем уж неприятно, но… Когда вас постоянно тыкают мордой в необходимость принятия решения, даже самая прекрасная невеста начнет вызывать стойкое отвращение.

Кстати, о невестах в частности и о женщинах в целом. Если им больше всего на свете нравятся прозрачные и матовые камушки, оправленные в драгоценный металл, то мужчины предпочитают отдавать свою любовь металлу другому, но лавки мастеров золотых дел и оружейников похожи, как две капли воды, ухищрениями по представлению товара. К примеру, темное сукно подложки, поглощающее свет масляных ламп и выгодно подчеркивающее изящные линии клинков – точно так же вам преподнесут футляр с золотым ожерельем или прочими побрякушками. Но лично меня мало занимают и те, и другие, поэтому старания торговца пропали даром: я сразу подошел к прилавку, на котором были разложены охотничьи ножи. Спрашивать Содена, что нравится лично ему, было бессмысленно: после шага через порог лавки серые глаза брата стали отражением всего оружейного богатства. Ладар клинками не увлекался и равнодушно остался стоять у дверей, дожидаясь, пока старшие вдоволь наиграются. Вся тяжесть выбора ложилась на меня и, признаться, я был этим немного горд: всегда приятно сознавать, что тебе доверяют важное дело.

Но какой же нож выбрать? Длиной с ладонь, не больше – на медведя братец все равно не пойдет: матушка не позволит. Рукоять должна быть удобной и хваткой, вот как у этого, с выточенными в темном дереве ямками под пальцы: так и просится в руку… А что, выглядит неплохо. Осталось только проверить, нет ли в нем изъянов.

Я взял приглянувшийся нож с прилавка. Да, в пальцах лежит хорошо, да и сам, похоже, чувствует себя уютно. Лезвие тяжелее рукояти, если метнуть, крутиться в полете не будет, полетит острием вперед. Сталь темная, закаленная, заточена с одной стороны, а во вторую, утолщенную, можно без опаски упираться ладонью. Изгиб лезвия плавный, простой, без изысков и красивостей – то, что надо. Интересно, как он будет звучать?

Стукаю ногтем. Сначала по всей длине лезвия, близко к кромке, потом с другой стороны. Звук меняется со звонкого и сухого на гулкий, тягучий, бархатистый. Хорошая песня. Надежная. Кузнец постарался, вложил в свое творение душу: если кое-где сталь и грешит плохой проковкой, то совсем немного и незначительно.

– Будьте любезны подойти, heve: я выбрал.

Торговец, терпеливо и понятливо стоявший в сторонке все время, в течение которого я выбирал нож, взглянул на мой выбор и одобрительно, но слегка удивленно кивнул:

– Как Вам угодно. Но почему этот, а не соседний? Он более старой ковки, да и сделан понаряднее… Вам ведь в подарок?

Конечно, в подарок! По мне сразу видно, что не воин, а уж торговцу оружием легче легкого это определить. И все же, немножко обидно… Ладно, пусть их. Не уродился, так не уродился.

– Почему не соседний?

Я покрутил в пальцах предложенный нож. Хм, баланс, как таковой, может и получше, но… Удар ногтем. Еще один. Звук глубокий, ничего не скажешь, вот только… Простукиваю всю тупую сторону. Так я и думал. Правильно, что не стал даже в руки брать: незачем зря время тратить.

– Видите ли, любезный, этот нож превосходен почти по всем статьям, кроме… Качества ковки.

– Что Вы, heve! Это работа еще моего отца, а он был лучшим кузнецом Ларии!

– Возможно. Значит, кто-то из подмастерьев оказался невнимательным или ленивым: на второй проковке остались каверны.

Торговец осекся, вытаращил глаза, что было несколько непристойно для его возраста и положения:

– Откуда Вы узнали? Да, я тогда помогал отцу в кузне и не был старателен, как должно, но… Следующая проковка все исправила!

– Исправила? Отчасти, да. Но тень изъяна вошла в песню клинка навсегда. Возможно, он будет верой и правдой служить своему владельцу, но так же точно возможно и то, что в решающий миг нож решит сломаться, потому что вспомнит огрехи своего рождения… Так сколько попросите за этот?

– Три лоя с четвертью, – пролепетал торговец.

– Ножны прилагаются или нужно отдельно покупать?

– П-прилагаются, конечно, прилагаются!

Кажется, он готов всучить мне бесплатно все, что ни попрошу, только бы выставить вон из лавки, пока я не смутил прочих покупателей. Что ж, надо воспользоваться моментом: какую бы безделицу еще попросить? Может, точильный камень? Но пока я раздумывал, за моей спиной раздалось певучее:

– Любопытный способ определять качество клинка.

Он вытек из тени в углу лавки. Да, именно вытек, а не вышел: такой плавности движений я не видел ни разу в жизни. Стоило бы заподозрить незнакомца в родстве со змеями, но в полах распахнувшегося плаща мелькнули самые настоящие ноги, а не чешуйчатый хвост.

Тонкий, словно на костях почти нет мяса, но это впечатление наверняка обманчиво, потому что без должным образом развитых мышц двигаться так стремительно и грациозно попросту невозможно. Но не танцор. Слишком четко фиксирует окончание каждого движения: так обычно поступают те, кто привык наносить удары больше, чем услаждать чьи-то взоры своим искусством. Одежда свободная, почти просторная и теплая ровно настолько, чтобы согревать постоянно двигающееся тело. Точно, воин. Или убийца, одно из двух, и второе, кажется вернее: взгляд темных глаз пронзителен и насмешлив, как у человека, твердо знающего цену себе и всем остальным. Гладкие, масляно блестящие, коротко стриженые волосы зачесаны назад, позволяя рассмотреть лицо. Черты приятны, можно даже сказать, мягки, но и это видимость: приблизившись на расстояние двух шагов, незнакомец, словно принюхиваясь, раздул ноздри, и его нос сразу заострился, а складка возле губ стала глубже.

– Как Вы это делаете?