-- Рослый изюбрь был, семилеток. Это я уж потом по царапинам на осине определил. А тогда след свежий нашёл, прям горячий еще. Пошёл по нему крадучись. Вдруг вижу - стоит, рогами об осину трёт. Оторопь меня от азарта или от страха взяла: вот он, считай, рядом. Заторопился я, как следует не прицелился и нажал на спуск. Ка-ак он ломанётся в кусты и был таков. Кинулся я к осине - кровь на снегу. Я бегом за ним, вот-вот догоню. С такой раной, думаю, далеко всё одно не уйдёт. Слышу - впереди кусты трещат. Я бегу - он бежит. Я остановлюсь - он стоит. Мне бы не торопиться, дать зверю залежаться, тогда и подходить на верный выстрел. Да где там, в азарте? Так до сумерек и гонялся за ним. А утром снег выпал глубокий, все следы замел начисто. Потерял того изюбря, загубил зверя ни про что... А коли ранил его - не гони, подожди часика три-четыре, потом иди и бери его на том же месте. Потому - не торопись в тайге, иди торопко, но тихо, почаще останавливайся да прислушивайся, зверь и выдаст себя.

   Фёдор задул керосиновую лампу и опять сел на лавку, прислонился к печи. Всполохи затухающего огня через трещину в раскалённой докрасна дверце высвечивают его худые длинные руки, сложенные на груди. Я приподнимаюсь на лежанке, чтобы видеть скрытое полумраком лицо старого охотника, стараюсь не пропустить ни одного его слова.

   -- Вторая заповедь - даже летом не ходи в тайгу раздетым, -- после некоторого молчания говорит Фёдор. - Это об одёже. Она должна быть лёгкой и удобной, не жаркой, но и не холодной. Не такой, конечно, как у нас в промхозе выдают...

   -- Та одёжа нам не гожа, -- поддакнул Иван. - Толстая, грубая да тяжёлая. Чёрная, издали приметная...

   -- Из-за одёжки в прошлом годе погиб агроном здешний, -- пробасил из тёмного угла Степан. - Завалил лося, шкуру сымать начал, а тут дружок его в сумерках на него вышел. Смотрит - что-то чёрное в кустах шевелится. Секач, думает, не иначе, на хвощах пасётся. Приложился - бац - и нет человека... И рыжую, и бурую куртку нипочём одевать нельзя - с изюбрём спутают. Как того городского парня в дублёнке крашеной, картечью по нему лупанули...

   -- Таких случаев немало, -- вздыхает Фёдор. - Не убедился в кого целишься - не стреляй. Вот тебе третья охотницкая заповедь. Опять же с ружьём баловства не допущай. Оно раз в год само стреляет. Как? А вот эдак! Шёл я однажды с охоты, давно это было. Хорошо помню - разрядил двустволку. А тут телок соседский бродит. Взял его из озорства на мушку под левую лопатку, курки взвёл да спустить их не успел - бабка Матрёна из дому вышла, загнала телка во двор. Стал я ружьё чистить и похолодел со страху: в каждом стволе по патрону пулевому! Не вынул, оказывается, заряды, а только помышлял. А в голову запало, что вынул. Вот ведь оказия какая... Микита Коваль, механик нашенский, тоже учудил: повесил на стенку заряженный дробовик с взведённым курком. А мальчонка уж тут как тут, возьми и нажми на курок. Обошлось: в потолок картечь ушла... Своего ружья никому не давай. Не тяни его к себе за ствол. Годов так сорок назад мы с Митькой Панчиным охотничали на Калиновом озере. Утка шла хорошо. Славно зорьку посидели. А как подгребли к берегу, Митька выпрыгнул из лодки и двустволку потащил из неё. Курок зацепился - она и пальни в упор. Потаскали меня по судам да прокуратурам. Докажи, дескать, что не ты убил Митьку. Вместе были. Или взять Петьку рябого. Руки и ноги на охоте обморозил. Проломился лёд под ним. Ичиги и рукавицы враз намокли, застыли, как железные. А день был студёный, мороз с ветром жгучим. Хватился Петька запасных шерстяных носков - не взял. И других рукавиц не взял. Ему бы сухого бурьяну в ичиги да в рукавицы натолкать - не догадался! До зимовья пока добрался - калекой сделался. Идёшь в тайгу зимой - клади в рюкзак пару вязаных носков - не помешает. И шубинки-рукавицы широкие за пояс заткни. Аль на верёвочке на шею повесь. Застудил руки на морозе - сунул их в рукавицы овчинные и шагай себе. Штаны одевай поверх ичигов, внизу связывай ремешками сыромятными, чтобы снег не набивался. Шарф - лишняя обуза, лучше свитер с воротом и рубаху с длинным подолом. А короткая при ходьбе по крутякам из штанов выбивается, спину оголяет, недолго и простудиться. Никита Колесников от того и помер. Гнался за медведем три дня, распотел, поясницу застудил. Неделю повалялся в жару и готов.

   -- А Николу Шумилова в ту зиму от простуды лечили, а к нему мышиная хвороба прицепилась, -- заворочался в постели Иван. - сгинул Никола через мышей, что в зимовье у него к посуде и припасам доступ имели.

   -- Воду в тайге пить - заразу подцепить, -- соглашается Фёдор. - Я весь день хожу - глотка из ключей в рот не возьму. А коли жажда нападёт - котелочек на костёр, чаёк заварил и дальше топай... Что с собой в тайгу брать? Первое дело - топорик. Лёгкий, с деревянным топорищем, в чехле кожаном. Нож крепкий, надёжный. Компас обязательно. Как пойдёт снег, свету белого не видать, всё пуржит кругом, тут он и выручит тебя. И в дождь, и в потёмках с ним в нужную сторону пойдёшь. Часы на руке необходимы. Про носки я уже упоминал. И про котелок лёгкий. Ложку деревянную не забудь. Особо спички. Их разделить надо. Те, что под рукой всегда. И запасные. Эти в целлофановый пакет замотай, чтоб не промокли. Ещё соль, флакончик с йодом и бинт. Кусок тонкого непромокаемого брезента метра два, чтобы укрыться от непогоды, полог сделать у костра. И короткую верёвку - зверя добытого оттащить или ногу перетянуть, подвязать чего. Остальное - лишнее.

   -- А продукты? -- засомневался я.

   -- Это - само собой. Они завозятся в зимовье заранее: крупы, сахар, картошка, жиры, квашеная капуста. С собой в тайгу на день я брал отварное мясо, шматок сала, буханку хлеба, чай, масло, немного сахару. Если предполагаю ночевать - прихватываю пакет крупы, банку консервов. С такой ношей не трудно отмахать за день километров тридцать.

   -- А как же капканы? -- удивляюсь я лёгкости ильмаковского рюкзака.

   -- Так ведь они ещё с осени по путикам разнесены, в нужных местах разложены. Кто же ходит с имя?

   -- А ставите вы их как? -- нетерпеливо перебил я Фёдора, с сожалением думая о том, что осенью не сообразил завезти капканы в тайгу и завтра пойду навьюченный.

   -- Об этом лучше Степан расскажет, -- зевнул Фёдор. - Он всегда ловчее нас промышлял. Верно, Стёпа?

   Но из дальнего угла избы, где стояла кровать Степана, уже слышалось ровное посапывание.

   -- Давай и мы будем спать, -- проговорил Фёдор и полез на печь

    Секреты Степана

   Разбудил меня грохот стылых поленьев, занесённых Фёдором с улицы и брошенных к печке. Я взглянул на небольшое окно, задёрнутое ситцевой занавеской и заставленное горшками с геранью: бледно-синий рассвет ещё только занимался. Несмотря на ранний час, бородатые братья уже хлопотали в избе, шаркая по скрипучим половицам лохматыми тапками, сшитыми из барсучьих шкур. Фёдор растапливал печь. Иван чистил картошку, Степан смолил дратву, готовясь подшивать валенки. Вставать не хотелось, но Степан, увидев, что я открыл глаза, добродушно пробасил:

   -- Охоту проспишь. В самый аккурат топать сейчас в тайгу.

   Я наскоро оделся, ополоснул лицо ледяной водой, позавтракал и поднял тяжеленный рюкзак. В дверях меня остановил Степан.

   -- Ты вот чего - оставь свои железки здесь. В том зимовье, куда идешь, под нарами мои капканы сложены. Доску отвернёшь в полу и найдёшь. Мне они теперича ни к чему.

   Освободив свой мешок от лишнего груза, я легко забросил его за спину.

   -- А ставить-то их знаешь как7 - спросил Степан.

   Я неопределенно хмыкнул:

   -- Да вроде...

   -- Пойдём, погляжу, какой ты мастак, -- увлекая меня на улицу, сказал старый охотник.

   На снегу, еще голубом от утренних сумерек, он двумя пальцами наметил строчку следов: точь-в- точь колонок прошёл!

   -- Ставь! -- приказал Степан, протягивая мне один из моих капканов.

   Я неуверенно подошёл к мнимому следу, вынул из рюкзака лопаточку, долго подрывался под углубление, оставленное пальцами Степана. Но пушистый мягкий снег тотчас осыпался, несмотря на мои старания.

   -- Понятно, -- покивал головой Степан. - Так ты не токмо колонка - кошку домашнюю не поймаешь. Вот, смотри, как это делается... Перво-наперво проверяем капкан, чтобы срабатывал легко. Провод, который ты привязал к нему, не гож: зверёк перегрызёт его, открутит. Тросик тонкий подвязывай, а лучше цепочку.