После такой ночи, одинокие, бессонные, испытывающие проблемы при дыхании, утомленные попытками перенести вес с рук, чтобы дышать, люди только жаждут рассказать все, что они знают, жаждут верить, что если они будут сотрудничать, их отпустят.

И все же признание не сулит ничего хорошего. Как только человек расскажет все, что знает, он становится ненужным. С его спины сдирают полоски кожи, привлекать животных. Птицы, особенно вороны, съедят мясо с выставленных ребер. Паразиты начнут появляться в плоти еще живого человека.

Обезвоживание, шок, потеря крови - не такой уж привлекательный путь к смерти, как если бы она была быстрой. До тех пор, конечно, пока они не проявят милосердие и сломают тебе ноги, и ты не сможешь больше поддерживать вес. Потом ты задыхаешься, и смерть наступает быстро.'

Алекс не знал, чего ожидал, но это точно было не то. Он не мог себе это представить.

Он напомнил себе дышать. 'Я не могу представить кого-то столь жестокого и варварского.'

'Тогда я не буду напрягать твое воображение, рассказывая вещи похуже, которые они творят.' Ее карьи глаза обратились к нему. 'Подумай об этом, прежде чем позволить поймать себя.'

Алекс не думал о такой возможности. Он думал лишь о том, как не дать им поймать ее. Это была мысль, по-настоящему пугающая его.

Наконец, он глубоко вздохнул. 'Джакс, прости…Я не должен был спрашивать об этом.'

Он провел ладонью по лицу. Он чувствовал жар и волнение в животе.

'Я не хотела показаться злой на тебя из-за вопроса,' сказала она. 'Я зла на людей, которые делают эти вещи. Ты был прав, что спросил - после всего, пытки - то в чем они заинтересованы. Тебе нужно знать, кто на самом деле эти люди. Тебе нужно понять последствия колебания.

Алекс сжал челюсть, когда его отвращение начало перерастать в тлеющий гнев.

Ее выражение лица смягчилось до сожаления. 'Прости, что я принесла все это в твою жизнь, Алекс. Прости, что я - '

'Не ты принесла это в мою жизнь,' сказал он, поднимая руку, чтобы остановить ее. 'Истина есть истина. Только настоящий друг предупредил бы меня о том, какого рода люди охотятся за мной.'

Она сочувственно улыбнулась, довольная тем, что он все понял.

'Сейчас,' сказал он, 'давай пойдем туда и посмотрим, сможем ли мы узнать, что эти мерзавцы хотят от моего мира.'

Глава 28.

СЛУЧАЙНЫМ, НО ВНИМАТЕЛЬНЫМ ВЗГЛЯДОМ, Джакс окинула пространство перед тем, как открыть свою дверь. Он видел ее оценку той же престарелой пары, шедшей позади них - он заметил их в зеркало заднего вида. Джакс вернула улыбку, когда пара улыбнулась, проходя мимо. Он заметил, что Джакс не доверяет никому, даже престарелой паре, гуляющей по тротуару.

Он задавался вопросом, как она может улыбаться. Он не мог.

Алекс забросил куртку на заднее сиденье и закрыл Чероки. Он проверил багажник, чтобы убедиться, что он тоже закрыт. Ему не нравилось, что пистолет останется в грузовике - какой-нибудь вор может обнаружить его и украсть, но не было выбора. Хотя у Алекса и было разрешение носить оружие, их все еще могут отправить в психбольницу.

Он думал о том, что им делать, если им предется в конце концов покинуть штат. Хотя ему было разрешено носить оружие в Небраске, разрешение не действовало в других местах, особенно в Бостоне, где у закона довольно туманный взгляд на людей, защищающих себя.

Алекс твердо верил в своё основное право на личную жизнь. Он не мог думать, что ему придется умереть только, потому что преступник хотел его убить. У него была только одна жизнь, и Алекс верил, что имеет право защищать её. Этому его научил Бен.

В свете вида людей, которым они противостояли, вид животных, о которых Джакс только что рассказала ему, он знал, что он скорее рискнет столкнуться с обвинением в ношении оружия, чем будет без средства самозащиты, более того, без средства защитить Джакс. Он не желал умереть из-за догматических принципов властных должностных лиц. Это была его жизнь, не их.

Мало помалу Джакс доказала - она знает, что Кейн хотел бы заполучить ее. Алекс знал, если они наложат на нее свои лапы, они сделают все то, что Джакс рассказала, все то, что он даже представить не может. Что бы это ни было, он не хотел знать. Он и так уже был достаточно зол.

Стволы кленов и дубов тянулись по жилой улице, раскачиваясь на порывистом ветру, наполняя яркий день шумом. Джакс приходилось поддерживать одной рукой волосы, пока они быстро шли по тротуару. Другой рукой она держала его руку, играя роль его девушки.

Сильный ветер разбросал по земле листья, так что это было немного похоже на осень, разве что листья были зелеными, а не ярких цветов. Там и здесь лежали на лужайках и тротуарах сломанные ветром ветки. Вдобавок ко всему воздух был сухим, как бы намекая на смену сезона.

Джакс молча смотрела на внушающего вида парадный вход Матери Роз, пока они шли по 13 улице. Многие люди шли по широкому ряду ступенек навестить пациентов, неся с собой цветы или маленькие коробочки, обернутые яркой бумагой и украшенные ленточками.

Они прошли мимо парадного входа, не поднимаясь по ступенькам, и Джакс бросила на него хмурый, вопросительный взгляд. 'Близкие родственники, идущие на девятый этаж, могут зайти сзади,' сказал он ей. 'Так легче.'

'Девятый этаж,' приглушенно повторила она.

Он знал, о чем она думала. 'Боюсь, что так.'

За углом обычная коллекция сервисных фургонов была нагромаждена на маленький участок земли, которая была в действительности ни чем иным как редко асфальтируемой областью переулка. Сзади здание выглядело фактически пустыней, по сравнению с активностью, развитой у фасада. Это всегда добавлялось к чувству отчуждения Алекса; он не посещал нормального пациента, кого-нибудь, кто в конечном счете поправится и пойдет домой, он посещал тех, кто был заключен, потому что она была опасностью для общества и никогда не будет освобождена.

Он предполагал, что внутри себя он всегда испытывал чувство стыда, не говоря уже о боязни того, что он может кончить также, как и его мать. Сейчас он чувствовал гнев, потому что это походило все больше и больше на то, что ее состояние - вина незнакомцев, вмешивающихся в их жизни, незнакомцев, которые чего-то хотели и их не волновало, кому им придется навредить, чтобы заполучить это.

По привычке, поскольку они срезали путь через траву и участки голой грязи под тенью огромных дубов, Алекс кинул взгляд на окна на девятом этаже. Он не увидел ничего, кроме теней, как если бы разглядывал их через почти непрозрачный стакан.

'Все окна покрыты проводами?' спросила Джакс, заметив, что он смотрит на верхний этаж.

'Там куда мы идем - все.'

Когда он открыл стальную дверь заднего входа, Джакс помедлила и сморщила носик от незнакомого запаха больницы. Она бросила быстрый взгляд в каждую сторону до того как пройти через дверной проем.

Внутри запах еды неприятно смешивался с запахом больницы. Кухни были за входом. Небольшие поставки частенько доставлялись в кухни через задний вход.

Также, как и в прошлые посещения, Алекс бросил ключи, мелочь и карманный ножик в синюю пластиковую коробку на столе рядом с металлоискателем. Его телефон принимал ванну в торговом центре. Как только он прошел, Джакс медленно прошла через металлоискатель. С руками, засунутыми в задние карманы, она выглядела очень естественно, как если бы делала это каждый день. В джинсах и черном топе она казалась его девушкой. За исключением того, что он никогда не встречался с девушками, такими поразительными как Джакс.

Старый охранник, Двейн, который никогда не улыбался Алексу, улыбнулся Джакс. Она улыбнулась в ответ. Хотя, поскольку Алекс начинал ее узнавать, он распознал, что та ее улыбка вовсе не была искренней.

После того, как Алекс прошел сквозь металлоискатель, Двейн взял коробку, он всегда так делал, чтобы возвратить телефон.

Он поднял глаза:

- У тебя нет твоего телефона.

Алекс потер пальцы.