пытливо заглядывающую в него усатую морду.

Еще неделю назад Рыска завизжала и забрыкалась бы как резаная, сбросив одеяло в костер. Теперь же только вздрогнула и нахмурилась:

— Доброе утро, господин путник. Как спалось?

Альк убрал передние лапки с ее лица и попятился обратно на грудь. Глаза-бусинки настороженно посверкивали, уши жались к голове.

— Ну хорошо, — нехотя признался он, — я вам наврал.

— Ничего хорошего я тут не вижу, — проворчала Рыска, тоже покривив душой: видеть ожившего крыса было очень даже приятно.

— Я боялся, что иначе вы не захотите мне помогать.

Девушка повернулась, и крыс кульком соскользнул ей под бок: лапы плохо его слушались, как в первый день их знакомства.

— Чего это с тобой? Вчера вообще как будто концы отдавал!

— Снадобьем опоили, чтоб поменьше дергался, — иначе ж крысу в мешке не удержать. — Альк с трудом перевернулся на живот и брезгливо облизнулся. — Хорошо хоть стошнило, а то бы я еще неделю полутрупом лежал. Оно долго всасывается — но и долго действует.

Жар, разбуженный голосом подруги, сладко потянулся и повернулся к ней:

— Что, оклемался крысюк? Я ж тебе говорил!

— У тебя-то ножки не болят, зайчик? Вчера так драпал, что трава сгибаться не успевала!

— А что, надо было помочь путнику тебя ловить? — огрызнулся парень.

— Мог бы догадаться его оглушить.

Жар смутился. Момент был действительно подходящий, но тогда парень думал только о спасении их с Рыской шкур.

— Почему он тебя слышит? — повторила девушка вчерашний вопрос.

— Меня слышат те, кому ты позволяешь, — нехотя признался крыс.

— Чего?!

— «Свеча» принадлежит путнику», — мрачно процитировал Альк устав общины. — Даже такой необученной дурочке, как ты.

— Да я вроде не позволяла ничего, — растерялась девушка. — Мы просто заговорили, и все.

— Но и не запрещала. Ты же относишься ко мне как к человеку, а не как к вещи… в отличие от настоящего путника.

— Потому ты от него и не убежал, да? Не можешь ослушаться хозяина?

— Еще как могу, — оскалился крыс — Почему, думаешь, нас опоенными и связанными при седлах таскают? И убежать, и укусить, и горло перегрызть…

— Врешь небось, — боязливо сказала Рыска, отодвигаясь на другой край постели.

Альк презрительно щелкнул зубами:

— Я же предупреждал, что ты не получишь с общины и телячьего хвоста. Зачем платить, если можно взять даром, а весковую дурочку прикопать у дороги, навсегда заткнув ей рот? Как только я бы удрал, он бы вас убил.

— И тебе стало нас жалко? — недоверчиво уточнила девушка.

— Нет, своей чести. Может, я и обманщик, но не подлец.

— Признавайся, — строго велела Рыска, — что ты собирался сделать с путником?

— Просто поговорить. Честное слово. Он был одним из тех, кто сделал меня… таким, и наверняка знает, как отыграть все обратно.

— И ты действительно поблагодарил бы его и отпустил? — хмыкнул Жар. — Даже не попытавшись отомстить?.

— Это можно устроить и позже. Без вашего участия.

— Больше мы тебе путников ловить не станем! — торопливо предупредила Рыска.

— Что ж, тогда остаются Мирины Шахты и пятьдесят златов, — не стал спорить крыс.

— Сто, — твердо поправил вор.

— Вымогатель!

— Лжец!

Альк и Жар с одинаковым прищуром уставились друг на друга. Крыс вздыбил загривок, а парень спросонья и так был изрядно лохмат.

— Риск удвоился, крыска, — не отступал вор. — Значит, и плата тоже.

— Ладно, — сдался Альк. Рыске даже показалось, будто он возражал просто для вида — иначе весчане решат, что могут слупить с него и двести. — Но это — конечная цена.

— Если больше никакой гнили не будет, — уточнил Жар. — А ну, рассказывай нам все и по порядку!

— Иначе с места не тронемся! — воинственно поддержала девушка.

— Не, давай лучше тронемся, — спохватился вор. — А то что-то заспались мы, вон уже как светло! Пусть по пути распевает.

— Угу, только рифмы подберу, — огрызнулся Альк. — «Всё» им! Да вы, босяки, и половины не поймете.

— А это уж твоя задача — объяснить. — Жар плюнул в кострище. Шипения не последовало, но парень все равно потоптался по углям сапогом, не оставляя пожару шансов. — И если мне твои песенки не понравятся, раскручу за хвост и запущу вить гнездо на елке, понял?

— Гляди, как бы тебя самого с нее снимать не пришлось, — зашипел крыс, пятясь от потянувшейся к нему руки. Впрочем, Жар помнил о судьбе путника и тянулся не слишком ретиво.

— Эй, кончайте ссориться! — вмешалась Рыска, подхватывая Алька и запихивая за пазуху, чтоб без помех сложить покрывало. — Вон уже по дороге кто-то едет.

— Пропустим — и за ними, — решил вор.

Крыс закопошился, пытаясь взобраться к вороту, но не сумел и затих.

— Дурак. Это воловья упряжка, она еле тащится, и через пол-лучины нам все равно придется ее обгонять.

— Сам дурак! Если мы выскочим из леса перед их носами, они нас точно запомнят!

— И что с того?

— А вдруг за нами погоня? И эти типы расскажут, куда мы направились?

— Ты собираешься так и ехать по тракту? Вдвойне идиот.

Рыске снова пришлось вклиниться между спорщиками.

— А ты что предлагаешь?

— Свернуть на ближайшей развилке. Тем более что тракт все равно делает крюк, заходя в Зайцеград. День, а то и два потеряем.

— Зато дорога хорошая, — настаивал Жар, не желая признаваться, что другой попросту не знает. — Мы тут за час больше проедем, чем тропами за полдня.

— Погоня тоже, — саркастически напомнил Альк. — Кстати, откуда она возьмется-то? Берек ни с кем, кроме племянника, поговорить не успел.

— Ну мало ли, — смутился вор. — Может… может, ее Сурок за Рыской выслал!

— Ой!

— Не пугай девку! — Крыс сердито заелозил под Рыскиной рукой, в испуге прижатой к груди. — Никто за ней через всю страну не помчится.

— Но ты же сам говорил…

В просвете между деревьями показалась телега. Ее действительно тянули четыре вола, и, судя по