– Откуда же тут радиация? – опешил Жорж.

– От верблюда! – не давал ему расслабиться Демин. – Прямо на участке у этого мента находят в земле радиоактивный элемент. Кто-то спрятал, типа. Как ты думаешь, после этого захочет мент продать участок за смешные деньги или нет?

– А кто купит? Ты?

– Я.

– Так ведь радиация!

– Это менту скажут, что радиация, – пояснил Илья. – А на самом деле все будет чисто. Что же я, дурак на своем будущем участке гадить?

– Так он своих проверяющих приведет, – сказал Жорж. – Он же не дурак. Он захочет все проверить лично.

– Ну, другой какой-то способ, – беспечно откликнулся Илья. – Придумаем, как его отсюда отвадить. Месяц будем думать, два, три, а потом все равно что-нибудь придумаем.

Я увидел, как Жорж зыркнул обеспокоенно. Демин спросил у меня:

– Заметил, как его заколбасило?

– Да. А почему?

– Сроки его не устраивают, Женька! Что-то так его припекло, что он три месяца ждать не хочет!

На экране Жорж катал по столу шарик из хлебного мякиша.

– Так ты проблему не решишь, – сказал он после некоторого раздумья. – Чем ты его напугаешь? Он – мент! Он сам кого хочешь испугает. С ним по-другому надо решать.

– Как? – спросил невинным голосом Илья.

– Несчастный случай. Вся семья погибла, такая вот беда.

– А погибла от чего? – угадывалась растерянность в голосе Ильи.

– Тут что угодно. Любые варианты. Автомобильная катастрофа. Шашлыками отравились. Газ забыли закрыть. Или вовсе даже погибли от рук неизвестных налетчиков, которые не ожидали застать хозяев дома.

– Ты предлагаешь их мочить? – уточнил Илья.

И Жорж, не убоявшись прямого вопроса, довольно спокойно ответил на это:

– Совершенно верно. Всю семью. Выдай мне четыре трупа – и земля твоя.

Долгая-долгая пауза. Жорж сидит, не шелохнувшись. И сама камера, закрепленная на теле Демина, сохраняет полную неподвижность, кажется, что это стоп-кадр. Как фотография, запечатлевшая какое-то одно-единственное мгновение намертво. Намертво. Слово-то какое подходящее к этой ситуации.

И вдруг прежде статичная фотография дрогнула и ожила. Жорж говорит:

– Если тебя такой расклад не устраивает – считай, что разговора не было. Забудем о нем и разойдемся.

– Просто я не понимаю, мне-то что за интерес, – услышал я голос Демина.

– Ты получаешь землю.

– Ни хрена я не получаю, – не согласился Демин. – Хозяева на кладбище – и кто же мне ее продаст?

– Ну, наверное, наследники у них какие-то есть, – подсказал Жорик. – Вряд ли они будут держаться за этот участок, на котором такое несчастье случилось.

– Ага! – сказал Илья с сарказмом. – Наследнички мне цену выставят конкретную, тут я не сомневаюсь. По полной программе бабок слупят.

– Но ты же хочешь купить этот участок, – подсказал Жорж. – Вот ты его и получишь. В чем проблема?

– А проблема в том, что я готов этот участок купить. Я отдаю бабки и получаю то, что хочу. Такой пассаж меня устраивает. Но если я за участок плачу такие же точно деньги, но еще должен замочить четверых, тут я уже реальной пользы для себя не вижу. Дороговато мне обходится, в смысле. Переплатил я, типа, за землицу.

– Я заплачу за тебя, – спокойно сказал Жорж.

– Я не понял, – признался Демин.

– Сам участок тебе бесплатно обойдется. Сколько тебе наследники загадают, столько я тебе денег и отдам. Твоя забота будет – только эти четверо. Реши проблему с ними – и больше ни о чем не думай.

В Воронцово к майору Тропинину я хотел отправиться один, без Демина, потому что лишний раз светиться там Илье было небезопасно. Но Демин мне сказал, что ни о чем таком не может быть и речи.

– Женька, у майора ведь возникнет куча уточняющих вопросов, – сказал Илья. – И что же ты ему сможешь пояснить, если тебя и близко рядом с Жоржем не было?

В общем, он был прав. Это Илья встречался с Жоржем. А я Жоржа видел только на экране телевизора.

– Ты за рулем, – обрисовал диспозицию Демин. – Я на заднее сиденье сяду. Стекла в машине тонированные. Ну кто меня заметит?

И мы поехали в Воронцово вместе. Илья дремал на заднем сиденье. Я вел машину. Пустынные улицы Воронцова мы проскочили без проблем. Но даже у ворот участка Тропининых я не позволил Илье выйти из машины, дождался, пока Никита откроет нам ворота, и на машине подкатил к самому дому.

Нас встречала Катерина. Я знал, что сейчас она объявит папой меня, потом такой же чести удостоится вышедший из машины вторым Демин, и я решил опередить девчонку. Она еще только рот открыла, а я уже ее спросил:

– А где наш папа, Катерина?

Я ее озадачил своим вопросом. Не ожидала она от меня подобного коварства. Даже нахмурилась, раздумывая. И вдруг посмотрела мне в глаза и сделала какой-то неуловимый жест рукой, приглашая меня последовать за ней. Было что-то завораживающее в этом мягком жесте и в ее глазах, которые смотрели совершенно не по-детски. Я махнул рукой Демину, давая понять, что присоединюсь к нему позднее, и пошел следом за Катей.

Мы обогнули угол дома. Девочка шла уверенным шагом человека, твердо знающего, что ему нужно, лишь оборачивалась время от времени, чтобы убедиться в том, что я иду следом. Никита попытался присоединиться к нам. Катерина остановила его жестом, глядя сердито на брата. Он развернулся и ушел, оставив нас одних.

На окраине участка Тропининых, заросшей нетронутым лесом, откуда и дома было не видать, Катерина вдруг склонилась и быстрыми кошачьими движениями разгребла высохшую смесь из елочных иголок, прошлогодней листвы и ошметков мха, и когда весь этот мусор был сметен, я увидел большой прозрачный осколок стекла, чуть присыпанный землей. Это был «секрет». Мы тоже такое проделывали в детстве. Маленькая ямка, в которую помещается что-либо ценное. Особо редкий вкладыш от жвачки или с трудом пойманная стрекоза. Сверху сокровище закрывается куском стекла, а после засыпается землей. Это твой личный «секрет», которым можно любоваться, если смести со стекла землю, и о котором никто не знает, кроме тебя. Еще «секрет» можно показать своему лучшему другу или подруге, и тогда у вас будет общая тайна.

То, что Катерина показала мне «секрет», я оценил. Такое кому попало не раскроют. Значит, я вызывал у нее доверие.

Катерина обернула ко мне свое серьезное личико и произнесла заговорщицким шепотом:

– Папа!

И пальчиком ткнула в стекло. Я приблизился и заглянул. Под стеклом лежал бумажный листок – неаккуратно вырезанный из журнала цветной фотоснимок веселого и лохматого Филиппа Киркорова.

– О-о-о! – протянул я нечто неопределенное, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не рассмеяться.

– Папа! – как заклинание повторила девочка и бережно присыпала «секрет» лесным мусором.

Она все проделывала с такой тщательностью, что было понятно – «секрет» имеет для нее огромную ценность. Я состроил приличествующую моменту гримасу. И ни в чем не собирался разубеждать несчастного ребенка. В ее жизни так мало радостей, что преступлением будет отнять еще и эту.