По телефону опасался что-либо обсуждать.

Они встретились на Арбате. Знакомой Удалова было около сорока, и она была еще весьма привлекательна. Удалов увлек ее в одну из подворотен, потому что хотел быть уверен, что никто не услышит даже обрывка их разговора.

– Важное дело, Тамара. Ты передавала мне личные дела «антитерроровцев». Помнишь?

– Ну конечно.

– Ты мне их все отдала?

– Да.

– Точно?

– Федя, ты что, мне не веришь? – Она заглянула Удалову в глаза.

В ее взгляде были любовь и преданность.

– Верю, – поспешно кивнул Удалов. – Скажи, а личные дела тех, кто был отчислен из «Антитеррора», хранятся отдельно?

– Отдельно.

– Так, значит, они есть – эти бумаги! – взволновался Удалов. – Тамара, они мне нужны! Вот так! – Он провел ребром ладони по горлу – для наглядности. – Боже мой! Эти бумаги существуют. Их много?

– Десяток папок.

– Ты сможешь их вынести?

– Думаю, что смогу.

Женщина покусывала губы, размышляя, как наилучшим образом выполнить его просьбу.

– Я могу подождать тебя здесь, – предложил Удалов.

– Нет, не надо. Мы встретимся с тобой у метро «Свиблово». Там есть универсам, знаешь?

– Не знаю, – сказал Удалов. – Но найду.

– Сегодня в три. Ты будешь с машиной?

– У меня «Форд», ты его помнишь.

– Значит, договорились.

Пора было расставаться.

– Ты не сильно рискуешь? – спросил Удалов.

Женщина улыбнулась:

– Если я скажу, что рискую, разве все отменится?

– Мне очень нужны эти бумаги, – признался Удалов.

– Вот видишь.

Она привстала на цыпочки и поцеловала Удалова в щеку, оставив на ней след от помады. Засмеялась:

– Не забудь вытереть помаду, Феденька. Увидит жена – будет скандал.

Удалов вздохнул. Женщина развернулась и пошла прочь, чуть сутулясь. Она ждала уже десять лет и, наверное, уже смирилась с тем, что Удалов никогда не будет полностью принадлежать ей. Но все равно ждала.

До трех часов Удалов еще успел заехать на базу, где он не появлялся уже почти сутки. Увидев командира, дежурный вскочил и вытянулся в струнку.

– Вольно! – сказал Удалов. – Какие новости?

– В расположении группы все нормально, Федор Иванович. Но вокруг базы бродят какие-то подозрительные личности.

– Это ты о чем? – изогнул бровь Удалов.

– Да вон, например, тех двоих у машины видите? – показал рукой в окно дежурный.

На противоположной стороне улицы двое крепких ребят меняли колесо у «жигуленка».

– И что же? – осведомился Удалов.

– Третий час не могут с колесом справиться, бедолаги.

– Та-а-ак! – протянул Удалов. – Кроме них, еще кого-то заметил?

– Их здесь таких с десяток будет.

– Плотно обложили, – посмурнел лицом Удалов. – Слушай мою команду! В расположение никого не пускать. Никого! Пусть это будет даже сам президент. Понял?

– Так точно!

Пройдя в расположение группы, Удалов поставил дежурного офицера в известность о том, что сегодня возможны любые неожиданности, и приказал усилить караулы. Чутье подсказывало ему, что надвигаются серьезные события. У него за плечами было десять лет спецназовского стажа, и он еще ни разу в своей жизни не ошибался.

Когда Удалов вышел с территории базы, двое неумех возле «Жигулей» оставили непослушное колесо в покое и принялись бесцеремонно разглядывать Удалова. Они нисколько не таились, и это был плохой признак. Удалов, сохраняя невозмутимое выражение лица, сел в свой «Форд». Прицепившийся за ним «хвост» он заметил сразу же. Два квартала валял ваньку, демонстрируя полнейшую беспечность, после чего, усыпив бдительность преследователей, внезапно для них проскочил на красный свет и, в мгновение набрав скорость, исчез, растворившись в транспортном потоке.

Он попетлял по Москве и без трех минут три вынырнул в условленном месте. Справа были универсам и жилые дома, слева высились сосны. Двигатель Удалов глушить не стал. Ровно в три к нему в машину села Тамара. Она бросила на заднее сиденье черную сумку.

– Ты молодец, – признал Удалов.

– Я знаю, Федя, – ответила Тамара и поцеловала его. – Извини, я спешу.

Удалов даже не успел ничего ответить, а Тамара уже была за дверцей. Прежде чем ее захлопнуть, она сказала с улыбкой:

– У тебя на щеке опять моя помада. Извини.

Удалов поколесил по городу и, только убедившись, что «хвоста» за ним нет, приехал на Малую Грузинскую.

Воронцов, уже выспавшийся и немного посвежевший, чаевничал в компании со Смирницким. Когда Удалов вошел в комнату, Воронцов отставил в сторону чашку и сообщил:

– Я нашел одну интересную вещицу, Федор Иванович.

Протянул вперед руку, сжатую в кулак.

– Ну-ну, – почти безразличным тоном сказал Удалов. – Очень интересно.

Воронцов разжал пальцы. На ладони лежал голографический значок бойца «Антитеррора».

– Я нашел его у себя в кармане, – сказал Воронцов.

Было видно, что он несколько удивлен своей находкой.

– Это твой значок, Саша. Ты год прослужил в «Антитерроре», я уже говорил тебе об этом.

Вот так, постепенно, по мелочам, он будет узнавать о своем недавнем прошлом. Пока для него прошедший год – ничто, провал. Но постепенно эта пустота будет заполняться фрагментами, их будет становиться все больше и больше, пока вся картина не предстанет перед ним целиком. Это та же самая искусственная память. И не таким ли образом в него вкладывали знания о прошлом Андрея Дружинина?

– Федя, я хотел бы с тобой поговорить, – вставил слово Смирницкий.

Подразумевалось, что говорить они будут с глазу на глаз.

– Хорошо, – кивнул Удалов. – Вот только я пару слов скажу Саше.

Он поставил на стол принесенную Тамарой сумку.

– Здесь личные дела бойцов «Антитеррора», по разным причинам отчисленных из группы, – сказал Удалов. – С фотографиями, все как положено. Ты посмотри их, Саша. Может, найдешь здесь этого Стаса.

– А вы не нашли?

– Я еще не успел посмотреть, если честно. Некогда было.

Удалов со Смирницким вышли на кухню.

– Наблюдаю за ним целый день, – сказал Смирницкий, понизив голос до полушепота. – Это уникальный случай, Федор. Он действительно ничего не помнит из событий последнего года.