полицейские шли по бокам, как стража; он все еще был на свободе, он не убивал, и память к нему возвращалась с каждым шагом. Он вдруг громко сказал:

— Ему хотелось получить кекс! — И громко засмеялся.

— Попридержите ваш кекс для Прентиса, — кисло посоветовал толстяк. — Он у нас известный сюрреалист.

Они пришли почти в такую же комнату, но в другом здании. На краешке стула сидел человек в костюме из шотландской шерсти с обвислыми усами по моде начала века.

— Вот мистер Роу, о котором мы объявляли в газетах, — сказал полицейский и положил папку на стол. — Во всяком случае, он утверждает, будто это он. Удостоверения личности нет. Говорит, что находился в санатории из-за потери памяти. Вам повезло, мы вернули ему память. Но какую память! Пожалуй, придется открыть свою клинику. Вам будет интересно узнать, что он видел своими глазами, как убили Коста.

— Это и в самом деле интересно, — сказал мистер Прентис с его старомодной любезностью. — Неужели моего Коста?

— Да. И при его кончине присутствовал некий доктор Форестер.

— Мой доктор Форестер?

— Похоже на то. Этот джентльмен был его пациентом.

— Присядьте, мистер Роу… и вы тоже, Грейвс.

— Ну нет. Обойдетесь без меня. Это вы любите фантастику, а я нет. Я вам оставлю Бивиса, если вы захотите что-нибудь записать. — У двери он обернулся. — Приятных кошмаров!

— Милый человек этот Грейвс, — сказал мистер Прентис. Он перегнулся к Роу, словно хотел вынуть из заднего кармана фляжку. Через стол повеяло запахом дорогой шотландской ткани. — Как вы считаете, это хороший санаторий?

— Пока вы не поссоритесь с доктором.

— Ха-ха… вот именно. А тогда?

— Вы можете вдруг очутиться в «лазарете» для буйных помешанных.

— Великолепно, — произнес мистер Прентис, поглаживая длинные усы. — Скажите, а не хотите ли вы подать на него жалобу?

— Со мной прекрасно обращались.

— Да. Этого я и боялся. Видите ли, если бы кто-нибудь подал жалобу — ведь все его пациенты находятся там по собственному желанию, — можно было бы полюбопытствовать, что там творится. Мне давно этого хочется.

— Когда вы попадете в «лазарет», все кончено. Если вы не сумасшедший, вас скоро сведут с ума. — В своей борьбе вслепую он на время забыл о Стоуне. Теперь, вспомнив усталый голос за дверью, он почувствовал угрызения совести. — Они сейчас держат там одного человека. А он совсем не буйный.

— Не сошелся во взглядах с доктором?

— Он говорит, будто видел, как доктор и Пул — это тамошний смотритель — что-то делали в темноте. У Пула в комнате. Он им сказал, что ищет окно, откуда можно вести огонь… — Роу запнулся. — Он, конечно, немножко сумасшедший, но очень тихий, совсем не буйный…

— Продолжайте, — попросил мистер Прентис.

— Он думает, что немцы оккупировали маленький островок в пруду. Говорит, что видел, как они там что-то копали.

— И он сказал это доктору?

— Да. — Роу взмолился: — Не могли бы вы его оттуда вытащить? Они надели на него смирительную рубашку, но он и мухи не обидит.

— Ладно, надо все толком обдумать. — Мистер Прентис гладил усы, словно собирался доить из них молоко. — Надо подойти к вопросу с самых разных сторон, не правда ли?

— Он и впрямь сойдет с ума…

— Бедняга, — произнес Прентис как-то неубедительно. В его мягкости чувствовалось что-то беспощадное. Он переменил тему разговора. — А Пул?

— Он однажды ко мне приходил — не знаю, давно ли, — и хотел взять у меня кекс, который я выиграл. Начался воздушный налет. Мне кажется, он пытался меня убить за то, что я не хотел отдавать ему кекс. Он был из настоящих яиц. Вы, наверно, думаете, что я тоже сумасшедший? — с тревогой спросил он.

Мистер Прентис серьезно ответил:

— Нет, я бы этого не сказал. Жизнь иногда принимает странный оборот. Очень странный. Почитайте историю,

Вы знаете, что шелковичные черви были тайком вывезены из Китая в полой тросточке? Противно рассказывать, какими тайниками пользуются контрабандисты алмазов. Вот сейчас я ищу — вы не представляете, как упорно ищу, —одну штучку, которая по величине, может, не больше алмаза. Кекс… прекрасно, почему бы и нет? Но он вас не убил.

— В моей истории столько пробелов, — сказал Роу.

— Куда он к вам приходил?

— Не помню. Многие годы моей жизни я все еще не помню.

— Мы так легко забываем то, что причиняет нам боль.

— Мне иногда жаль, что я не преступник, тогда на меня было бы заведено дело.

— Ничего, мы и так неплохо продвигаемся вперед, совсем неплохо, — ласково сказал мистер Прентис. — Теперь давайте вернемся к убийству… Коста. Конечно, оно могло быть инсценировано, чтобы заставить вас скрыться, помешать к нам прийти. Но что случилось потом? Вы, очевидно, не стали скрываться, но к нам не пришли. Что же такое вы знали… или знали мы? — Он оперся ладонями о стол и сказал: — Ну и задачка. Ее, пожалуй, можно выразить алгебраической формулой. Ну-ка расскажите мне все, что вы рассказывали Грейвсу.

Роу снова описал то, что мог вспомнить: полную людей комнату, погашенный свет, чей-то голос и страх.

— Да, Грейвс, видно, во все это не вник, — сказал мистер Прентис, обхватив руками костлявые колени и слегка раскачиваясь. — Бедный Грейвс, его интеллектуальный потолок — убийство из ревности железнодорожного носильщика. В нашем отделении приходится интересоваться куда более причудливыми явлениями. Поэтому он нам не доверяет, не доверяет от души.

Он принялся перелистывать папку с такой иронией, будто листал семейный альбом.

— Вас когда-нибудь интересовала человеческая психика, мистер Роу?

— Я не знаю, что меня интересовало.

— Вот, например, такое лицо?

Это была фотография, которая привлекла внимание Роу; теперь он стал снова вглядываться в нее.

— Как, по-вашему, чем занимался этот человек? — спросил мистер Прентис.

Карандаш на зажиме в верхнем кармане, мятый костюм, вид человека, вечно ждущего нагоняя, морщинки вокруг много повидавших глаз — когда Роу присмотрелся к нему поближе, всякие сомнения исчезли.

— Частный сыщик, — твердо решил он.

— Прямо в яблочко с первого раза. И этот маленький человек— невидимка обладал такой же неприметной фамилией.

Роу улыбнулся:

— Думаю, что его звали Джонс.

— Вам, наверно, трудно в это поверить, мистер Роу, но вы и он — будем звать его Джонсом — имели кое-что общее. Оба вы исчезли. Но вы, мистер Роу, вернулись. Бивис, как называлось агентство, где он служил?

— Не помню, сэр. Могу проверить.

— Не стоит. Единственное, которое я помню, называется «Клиффорд». Не оно?

— А не «Ортотекс»? — спросил Роу. — У меня когда-то был друг… — Он замолчал.