- А! ласковый! ласковый!.. как ты сюда попал? каким-таким манером?
Петя вырвался из рук нищего и, зарыдав вдруг, сам не зная отчего, бросился к торгашу и крепко обхватил его шею.
- Дедушка!.. - мог только вымолвить рыдавший мальчик, - дедушка!..
- Здравствуй! ласковый! что ты?.. что? каким-таким манером?.. Ах ты, сердечный…
- Оставь малого-то, отваливай, отваливай! - сурово сказал Верстан, протягивая коренастую руку, чтоб снова ухватить Петю, который начал отчаянно кричать и отбиваться.
- Нет, погоди, брат! постой! драться тебе не показано!.. я драться-то ведь не дам! Не пуще мне страшен! - вымолвил старик, защищая одною рукою Петю, другою отталкивая руку нищего.
- Дедушка… не давай… силой увели! - хотел было шепнуть Петя на ухо старику, но голос изменил ему; он произнес эти слова так громко, что не только нищие услышали, но даже народ, начинавший сбираться вокруг.
- Силой увели? как так? - воскликнул дядя Василий, впервые пристально оглядывая нищих, - да как же это так?..
- А не твое дело, вот как! - перебил Верстан, ноздри которого раздувались.
- Знамо, не его дело, - промямлил дядя Мизгирь.
- Отдай малого, говорю! - крикнул Верстан, бешено потряхивая серыми кудрями.
- Да что ты, стращать меня, что ли, выдумал? - крикнул в свою очередь разгорячившийся старик и еще крепче ухватил мальчика, - не пуще силен, не боюсь!
Мы еще посмотрим, кто кого осилит, коли на то пошло - да!.. Здесь становой недалеко, мы еще к нему сходим - да!.. Погоди орать-то - да!.. Мы спросим, каким-таким манером мальчик-то у вас - да!.. Братцы! - подхватил старик, обращаясь к окружавшим, которые, как бараны, лезли друг на дружку, - братцы, заступитесь! ведь мальчика-то силой увели!.. Он мне знакомый… я весь род-то его знаю, всю семью, и мать, и отца, и деревню знаю… насильно увели, братцы!
В толпе послышался глухой говор и восклицания:
- К становому их!
- Тащи знай! что с ними разговаривать-то!
- Веди их!
- Они, знамо, все такие разбойники, только слепыми прикидываются.
- Тащи, старик… ничего не бось… мы ти дорогу укажем, веди знай!
Как только заговорили в толпе, Верстан бросил мешок наземь и, ругаясь на все бока, стал торопливо в нем рыться. Воззвание старого торгаша не успело произвести окончательного действия, как уже Верстан вытащил отпускную марьинского управителя, данную Лапше на имя сына.
- Кто здесь грамотный? - произнес нищий, обводя глазами собрание, начинавшее волноваться. - Чего он пристал? кто его уводил насильно? вот отпускная; читай, кто умеет…
- Что, взял? - крикнул рябой нищий, разражаясь смехом. Десять рук протянулось вперед; одна рука была длиннее других и схватила грамоту. Выступил какой-то толстенький человек в нанковом иссеченном дождем казакине и довольно бегло прочел отпускную.
- Из чего ж ты, старина, хлопочешь? Все как следует, в аккурате, - сказал казакин, поглядывая на торгаша, который пожимал губами и потряхивал шапкой с видом недоумения.
Присутствующие так же быстро перешли на сторону нищего, как за минуту перед тем стояли за старика.
'Ну, что ж ты, ступай к становому-то!' - 'Эй, плешак, поправь шапку-то, на спину съехала свиней пасти!' - 'Чего ж он, вправду, горло-то драл?' - 'Охота, стало, напала!' - 'Слышь, уж не ты ли уродил его, дядя, на себя глядя… вишь как вступился!' - 'Сам не расчухал, да туда же становой!' - сыпалось со всех сторон, и особенно с той, где стоял рябой нищий, начинавший было отступать, но теперь голосивший громче других. Сам дядя Мизгирь раза два ругнул торгаша. Один Фуфаев слова не вымолвил; он поглаживал курчавую свою голову, вымоченную дождем, и даже как будто посмеивался.
- Ну, довольно; теперь отваливай! Не отстанешь, по-свойски разделаюсь, - сказал Верстан, делая шаг вперед.
Петя, дрожа от страха, отчаянно вцепился в тулупчик торгаша. Он стал кричать и отбиваться ногами.
- Да что вы, в самом деле, как собаки напали! - говорил между тем дядя
Василий, обращаясь то к одному, то к другому, - вы хошь в разум-то возьмите… особливо ты, брат, точно, право, некрещеный какой! Стало быть, не хочется ему с вами идти! стало быть, хорошо ему с вами! Пойми; он еще невеличек, махонький… что тут!
Погодите маленько, дайте хошь слово сказать… Я весь род знаю, и мать и отца… Что вы, как собаки, право. Полно, ласковый, - подхватил старик, стараясь уговорить
Петю, - не плачь, потерпи маленько. Я вот и то в вашу сторону сбирался… я обо всем этом деле порасспрошу, каким таким манером… Ах ты, сердечный… право, жаль тебя до смерти!.. Ах ты, поди, дело-то какое!
- Ладно, тогда назад и возьмешь! - сказал Верстан, хватая за руку Петю.
- Эк его, сердечный! - воскликнула какая-то баба, - как паренек-то убивается… погляди-тка… ишь, как убивается, горький…
- Эй, старик! старик! - неожиданно крикнул рябой нищий, забежавший за спину Василья, - погляди-ка, весь товар твой дождем вымочило.
Старик обернулся; Петя снова припал было к нему, но пальцы Верстана как клещи впились в руку мальчика; он приподнял его и быстро потащил вперед. Старик тотчас же нагнал его.
