раздражение тогда только, когда упоминали ему о вожаке Мишке: он объявил наотрез, что не хочет, чтоб говорили ему об этом. Не будь у Фуфаева зипуна, подаренного помещицей, Верстан, весьма вероятно, не послушал бы слепого; но зипун склонил Верстана на сторону товарища.
- Что с ним будешь делать! - сказал он, поворачиваясь к дяде Мизгирю, - так уж и быть, надо уважить; ну, пойдем!
- Вот люблю! вот молодцы! Слышь, дядя, как к ручью либо к речке придем, вымой руки да мне скажи, я их поцелую! право, поцелую! - воскликнул Фуфаев, выпустил из своих рук руки нищих, вскинулся на воздух и, хлопнув ладонью над кудрявою своею головою, сказал Пете, чтоб. он вел его 'к аптеке, где вылечиваются все болезни и даже выгоняются все двенадцать сестер лихоманок'.
Улица деревни давно уже оживлялась народом; бабы шли за водою к пруду или возвращались оттуда; старики, сидя на завалинках или стоя в воротах, протирали заспанные глаза; заботливые хозяева возились с лошадьми, Фуфаев чуть не наткнулся на одного мужика, гнавшего лошадей с водопоя.
- Эк тебя разбирает Чуть свет, уж нос насандалил! Да, видно, и этого мало: опять туда же, - сказал мужик.
- А что? аль завидно тебе? - крикнул Фуфаев и, подогнув колени, так скоро засеменил ногами, что Петя, который вел его, чуть не выпустил палки из рук.
Почти в то же время из дверей кабака вышла дюжая, плечистая баба, весьма похожая на штоф, налитый красным вином; к довершению сходства голова ее повязана была желтоватым платком: издали совершенная пробка. В каждой руке между пальцами держала она четыре пустые штофа, по три штофа наводилось у ней подмышками. За нею выступил рыженький вскосмаченный мальчик с ковшом воды в одной руке, каждый палец другой руки воткнут был в горлышко пустого штофа; изо рта мальчика торчала корка хлеба, которую пережевывал он путем-дорогой.
Целовальничиха принялась полоскать штофы, не обращая внимания на приближавшихся нищих. Она, как тотчас же, впрочем, оказалось, была баба сговорчивая. С ее стороны не было ни малейшего препятствия к приобретению зипуна, если только он годен; она молча взяла его, помяла в руках и расставила против света, причем из прорехи посредине спины зипуна луч солнца ударил прямехонько в лицо целовальничихи.
- Чего долго держишь нас? не хапаный товар (не краденый), барыня вечор подарила: добро, стало быть, хорошее, - вымолвил Фуфаев.
- Это не наше дело разбирать… много оченно будет… много вас здесь, шатунов, ходит, - проворчала баба, продолжая свой осмотр.
- Довольно уж, довольно нагляделась, - пробасил Верстан, - говорят тебе, не слепой зипун-ат! (не тайно продаваемый)
- Какой слепой, весь в дырьях! - проговорила баба.
- Ничего, тетка, сойдет! - воскликнул с живостью Фуфаев, - вещь, примерно, такая ходовая, всем нужная. Ну, говори, что даешь?..
- Десять копеек.
- Э! да ты крещеная ли?
- Больше не дам. Отваливай, значит; некогда…
- Братцы! да ведь тут на косушку не будет… что ж это она! - заговорил
Фуфаев с сокрушенным видом, - слышь. Верстан, вот что: идет али нейдет?..
- Ну, говори…
- Слышь, тетка, - начал Фуфаев, обращаясь к бабе, которая принялась за полосканье штофов, между тем как рыжий мальчик, сверля пальцем нос, продолжал жевать корку, - есть в пяти верстах от вас село Андреевское?
- Есть…
- Есть там ноне приходский праздник?
- Есть…
- Много там народу собирается?
- Отстань! Ступай, ступай! - проворчала баба, потеряв терпение.
- Вот что, Верстан, - подхватил Фуфаев, - все деньги, которые получу нонче в Андреевском, все твои, дай только полтину…
- Несходно, - промолвил Верстан, - тучи собираются… чай, народу будет немного; дождь пойдет, полтины не соберешь…
- Ну, два дня: нонче что подадут на мою долю, да завтра?
- Неделю, пожалуй, можно…
- Как? полтину за неделю!
- Меньше не хочу…
- За неделю-то… пожалуй, и я ему дам, - промямлил дядя Мизгирь, подходя ближе.
Петя далеко не был весел; он не мог, однакож, удержаться от смеха, взглянув на рожу, которую скорчил в эту минуту дядя Мизгирь.
- Эх вы, жиды окаянные! - воскликнул Фуфаев. - Ну, да что с вами делать!
Какие вы ни на есть, враг-то, видно, сильнее вас! Иду в кабалу - пропадай моя голова!
Давай! - присовокупил он решительно.
Целовальничиха взяла деньги, внимательно пересмотрела каждую копейку, подняла зипун, сказала: 'три косушки…', и, пихнув рыжего мальчика, зевавшего на нищих, вошла в кабак. Минуту спустя она вынесла штоф и толстый зеленоватый стаканчик. Фуфаев отлил немного в стакан, попробовал: 'знатно!' Он налил
