Заслышав чужой голос, Дуня, продолжавшая сидеть в углу, сорвала платок, который покрывал ее голову, и насторожила слух; но едва только Катерина подняла окно и безумная увидела постороннее, незнакомое лицо, она быстро поднялась с места и спряталась за печку.
- Не взыщите, касатики; больше нетути! - сказала Катерина, подавая корки нищему, который жадно за них ухватился, - сами нуждаемся… Бог подаст!..
- Наши плачут, стало, и ваши не радуются! - заметил козлячий голос.
Катерина готовилась уже захлопнуть окно, как вдруг перед нею выставилось широкое багровое лицо Верстана.
- Чего тебе еще?.. Ведь дали!.. Ступай в другое место; больше у нас нет ничего, - сказала Катерина.
- Пусти, касатка, переночевать; вымокли все! - забасил Верстан, оглядывая быстрыми глазами внутренность избы.
- Где тут с вами возиться! самим тесно!
- Пусти, родная, - пристал Верстан, - мы, пожалуй, не даром: по копеечке с человека положим; нас четверо; пусти только… хлеб свой… деньги хошь сейчас отдадим, коли не веришь…
- Пусти, тетенька, - подхватил козлячий голос, - четыре человека, стало, два гроша-куча хороша!
Тимофей дернул жену за рукав и отвел ее в сторону.
- Вот ведь ты какая! - шепнул он тоном упрека и как бы поддразнивая ее, - сама ругаешься, говоришь: такой я сякой, а сама что делаешь?.. Все через тебя выходит… Четыре копейки дают - не пущаешь… Завтра бы деньги-то Карпу отдал… А все я во всем виноват… То-то же вот и есть! - добавил он с выражением, которое ясно показывало, что он верил в дельность слов своих.
Катерина только плюнула и пошла убирать со стола. Но Лапша не обратил на это внимания. Чтоб окончательно доказать жене несправедливость ее обвинений и показать себя перед нею деловым, заботливым хозяином, он направился к окну и начал даже торговаться с нищими; но так как ему не уступали, и, в сущности, его не столько занимала прибыль, сколько появление новых лиц, беседа с ними и сладкая перспектива высказать им несправедливые гонения судьбы и людей, он тотчас же согласился на все.
- Ну, да полно вам тут, о чем говорить! словами воздуха не наполнишь! Коли пущать, так пущай!.. Дождик идет!.. - нетерпеливо крикнул козлячий голос, и лицо
Фуфаева, вымоченное дождем, показалось за плечами Верстана.
- Отгони-ка поди собаку-то… так и рвет, проклятая! - сказал Верстан.
- Сейчас; ступайте к воротам! - возразил Лапша, захлопывая окно.
- Вот ведь всегда так: во всем я помеха, - подхватил он, останавливаясь перед женою и высоко приподымая брови, - и такой я и сякой… а что, кабы не я теперь?..
- Ну, хорошо, хорошо! - с досадою перебила Катерина, поворачиваясь к нему спиной.
- Да, теперь хорошо; то-то же вот и есть! - произнес Лапша с выражением полного сознания собственной правоты своей.
Но в эту самую минуту в воротах раздался страшный стук, и Лапша торопливо заковылял к двери. Минуты три спустя в сенях послышались голоса, шум шагов, и нищие, предводительствуемые хозяином, вошли в избу.
IX
С появлением нищих, которые посреди окружавшего их сумрака принимали вид каких-то пугал, мальчуганы Катерины побросались с лавок и побежали к матери.
Только Петя и старшая сестра его, Маша, остались на местах своих; они оглядывали гостей любопытными глазами.
- Здорово, хозяйка! - пробасил Верстан, отряхивая мокрую свою шапку.
Вместо ответа Катерина принялась с сердцем кричать на детей, жавшихся у ее понявы.
Фуфаев между тем велел своему мальчику вести его к хозяйке. Положив руку на плечо ребенка, он пошел вперед, оставляя на полу следы воды, которой пропитаны были его лохмотья.
- Чего лезешь? - крикнула Катерина, бросая ухват в угол печки, - чего надо?
- подхватила она еще нетерпеливее и сделала движение, чтоб оттолкнуть мальчика, но жалкий, изнеможенный вид Мишки (вожака Фуфаева) обезоружил ее.
- Здравствуй, хозяюшка! - трещал между тем Фуфаев, моргая белыми глазами, - здравствуй со хозяином своим, малыми цецеревятками, со всем домом на многие лета! Дай бог коровкам твоим кажинный день доиться, овцам кажинный день стричься, одежде не изнашиваться, стенам не…
- Ладно, ступай только назад, в сени: там и отряхивайся! - перебила
Катерина, сердито оглядывая слепого.
- Это ты насчет воды, касатка, что водой пол вымочил? - подхватил Фуфаев,
- ты на это не серчай: вода, слышь, благополучие - право, так! Вот я тебе скажу…
- Оставь, хозяйке не до нас; полно врать-то! - проворчал Верстан, дергая его за рукав, - врал, врал, да и к ужину оставил…
- А то как же без ужина-то? - неожиданно воскликнул Фуфаев.
Он отстранил рукою Мишку, который служил предметом особенного любопытства для Пети; потом
