ничего не сказал и спустя несколько минут она расслабилась. Кровать была действительно очень удобной, а она так устала…
Большое, тёплое тело скользнуло около неё, придвигаясь поближе.
Аиша напряглась и раскрыла глаза.
— Что, по-вашему, вы делаете?
— Забираюсь в кровать. Ты же сама мне сказала, помнишь? По крайней мере, дважды. Терпеть не могу не считаться с мнением леди.
— Тогда отпустите меня.
— Нет. Нам обоим лучше спать здесь.
— Я не могу спать с вами в одной кровати.
— Почему нет? Ты делала это последние три ночи.
— Это другое. Вы были без сознания.
— Значит, теперь будет даже веселее. Уф!
Мгновение спустя:
— Я позабыл о твоих локтях.
Она обдумала это замечание и с подозрением поинтересовалась:
— А что с моими локтями?
— Просто то, что они у тебя есть. И их много.
— Смех, да и только! У меня только два. А теперь отпустите меня.
Аиша почувствовала признаки подступающего отчаяния. Ей не хотелось спать здесь, так близко к нему. Она на него злилась. Она не хотела иметь с ним ничего общего.
Но Рейф поймал её в ловушку, зажав между своим телом и стеной. Единственной возможностью выбраться было перелезть через него, и она ничуть не сомневалась, что он с удовольствием не даст ей этого сделать.
— Перестань ругаться, будь хорошей девочкой. Мы оба устали, так что давай просто объявим перемирие и согласимся, что ты спишь тут, со мной.
Она раздумывала. Кровать была очень удобна. Ей лучше спать тут. И не похоже, чтобы он оставил ей выбор.
— Хорошо, — согласилась она. — Тут два сшитых матраса, так что вы остаётесь на своём, а я на своём, договорились?
— Как скажешь, дорогая.
Она попыталась расслабиться и весьма преуспела в этом, пока из темноты не прозвучало:
— Не то чтобы это что-то значило. Всё равно мы поженимся. Уф!
Рейф всегда чутко спал. Посреди ночи его что-то разбудило, и он попытался разобраться, что б. И тут он понял.
Аиша вытянулась вдоль него, повторяя своим телом контуры его тела, на его половине кровати, удерживая его: одна рука обнимала его лицо, другая прижималась ладонью, кожа к коже, под его рубашкой прямо против его сердца.
Он осторожно повернул голову, чтобы посмотреть на неё. Девушка крепко спала, но шептала что-то, повторяя одно и то же слово, снова и снова, согревая его своим дыханием. Он наклонился поближе, чтобы расслышать.
— Дыши… Дыши… Дыши…
На мгновение у Рейфа перехватило дыхание, пока до его сознания медленно доходило, что она делала. Защищала его, заботилась о нём, поддерживала в нём жизнь, даже когда спала.
— Дыши… Дыши… Дыши…
Тугой комок сжался в груди. Его рука поднялась и накрыла её ручку, лежащую на его сердце.
Ему было всё равно, как сильно она возражает против брака и отвергает его притязания: она принадлежала ему.
На следующее утро Хиггинс разбудил их стуком в дверь. Аиша, зевая, села в постели. Она взглянула в иллюминатор — стоял ясный день.
— Мы проспали, — её голос прозвучал удивлённо.
Рейф натянул бриджи:
— Мы оба сильно устали.
Он подошёл к двери в рубашке и бриджах.
— Доброе утро, сэр. Мисс Аиша. Как вы себя чувствуете, сэр?
— Лучше. Спасибо, Хиггинс, — ответил ему Рейф. — Почти человеком. Что это?
Хиггинс передал ему таз и аккуратную стопку.
— Тазик с горячей водой для умывания, сэр. А также кусок старой парусины и веревка. Я подумал, вы захотите соорудить уголок для уединения.
Хиггинс ушёл, пообещав вернуться с завтраком через полчаса. Рейф растянул парусину, чтобы получился занавешенный уголок, затем сел и снял сапоги.
Он повернулся к Аише, которая всё ещё была в постели, прижав простыню у горла, будто бы он собирался наброситься на неё. Он улыбнулся. Если бы она только знала, как держала его во время сна. Он проснулся первым и неохотно отодвинулся от девушки, зная, что она очень расстроится, если проснётся и увидит их почти переплетёнными друг с другом.
Рейф проснулся с возрождённой надеждой. Она обнимала его, пока спала — это что-то да значило.
Он махнул в сторону, где была горячая вода и импровизированная ниша.
— Сначала леди. Я поднимусь на палубу и немного пройдусь. Пятнадцать минут? — и надев cюртук, вышел.
После его возвращения на палубу поднялась Аиша, между тем как он принялся тщательно бриться. Раздеваясь, чтобы вымыть всё тело, Рейф думал, что его обескуражило то, как сильно он устал от короткой прогулки по палубе. Он должен восстановить свои силы.
Когда Аиша вернулась, Хиггинс уже ожидал их с завтраком. У его ног стояла корзина с сидящей в ней слегка обиженной Клео. Аиша радостно бросилась к котёнку и выпустила его из корзинки, прижимая к себе и что-то мурлыча малышке.
Пока Рейф с Аишей нарушали свой пост горячим чаем, овсянкой, свежеиспеченным хлебом и мёдом (никакой ветчины или бекона, к огромному недовольству Рейфа), Клео бродила по каюте, всё вокруг обнюхивая, изучая свою новую территорию.
Рейф смог проглотить лишь несколько ложек овсянки и немного хлеба с мёдом, но Аиша деловито расправлялась со всем, что перед ней стояло. Она явно была очень голодна. Рэмси почувствовал угрызения совести, когда вспомнил, что из-за него она пропустила ужин.
Он опустил тарелку с овсянкой перед котёнком, и тот исследовал тарелку со всех сторон, прежде чем принялся удовлетворенно лакать. Рейф вытянулся на боку на кровати, подперев голову рукой, и наблюдал за Аишей.
Она одарила его взглядом, как бы вопрошающим, чем он занимается, но продолжала свой завтрак, не произнося ни слова.
— Мне нравится смотреть, как вы едите, — сказал он ей.
— Почему? — она нахмурилась и опустила кусок хрустящего хлеба с мёдом. — Я делаю что-то неправильно? Не так, как принято в Англии? Мне следовало порезать это на маленькие кусочки или что-то ещё?
— Нет, нет, не волнуйтесь. Просто потому, что вы действительно наслаждаетесь едой.
Она пожала плечами:
— А почему нет? Я проголодалась, а хлеб и мёд очень вкусные. Я уже забыла, насколько вкусен свежий европейский хлеб. — Она прикончила последний кусочек и облизала пальцы. — И мне нравится этот мёд из Греции, ммм.
— От меня вы возражений не получите, — сказал Рейф, наблюдая, как её язык извивался вокруг
