был в каюте.
Урон нанесён — вот уж верно!
Вы хотели как лучше. Как лучше? В его устах это звучало, как будто она была назойливой мухой. Неужели он не понимал, болван эдакий, что последние трое суток она день и ночь боролась за его жизнь?
Последнее о чём она думала, были правила приличия. И ему следовало бы поблагодарить её за это вместо того, чтобы говорить, что она хотела как лучше.
Все эти часы, что она тряслась над ним, заставляя его дышать, дышать, дышать. Бессонные ночи, страх, беспокойство, забота о нём, отпаивание его хинной и ивовой корой и обтирание, поддержание его в прохладе, поддержание его в тепле, поддержание в нём жизни.
Глазами, полными слёз, она пристально вглядывалась в море.
Кем, он считает, она была? Неужели он не мог понять, почему она сделала то, что сделала? Почему, по его мнению, она так отчаянно боролась за его жизнь — угрожая пристрелить двух неповинных мужчин, чтобы те не высадили его на берег. Мужчин, у которых есть жёны — и этих жён они, наверно, любят — и дети. Почему, как он думает, она сделала это? Чтобы поймать в свои сети мужа?
Вы хотели, как лучше.
Почему он не может понять, как отчаянно она его любит? Чурбан.
Она даже выразить не могла, какую боль причинили его слова. Слова, о которых мечтает каждая девушка, в которых будущий жених описывает будущую совместную жизнь.
Урон нанесён, но всё не так плохо.
Я думаю, мы прекрасно поладим.
«Может, следовало позволить выкинуть его за борт?», — думала она в ярости. Это избавило бы её — всех — от многих проблем.
Аиша прохаживалась вдоль перил взад и вперёд. Нужно было выпихнуть его через иллюминатор. Можно и сейчас спуститься и так поступить, посмотреть, как ему это понравится.
Она не выйдет замуж, чтобы пресечь слухи.
Она не будет ладить.
Она собиралась испробовать сладкий апельсиновый сок жизни, а не сухие бобы компромиссов и договорённостей. Для Аишы либо всё, либо ничего, и если он слишком глуп, и бестолков, и слеп, чтобы увидеть, что она предлагает, она выбирает ничего.
Нет, неправильно: она не выбирает ничего.
Он предложил ей ничего, и она отказалась принять это. Вот так.
Так, как же теперь пережить следующие десять дней в каюте с человеком, которого ей хочется удавить? Или вытолкать в иллюминатор.
Час спустя к ней пришёл Хиггинс сообщить, что пришло время возвращаться в каюту.
— С вами всё в порядке, мисс? — спросил он, и на его добродушном лице отражалось волнение.
— Да, Хиггинс, — ответила она тихо. Аиша сделала свой выбор и была спокойна и решительна. — Я просто немного устала, и всё. Вы нашли для меня гамак?
Он отвёл взгляд.
— Нет, мисс, — ответил он.
— Тогда дополнительный матрас?
— Сожалею, мисс.
Она пожала плечами.
— Не важно, я лягу на полу. И, пожалуйста, не могли бы вы попросить преподобного и миссис Пэйн вернуть мне утром котёнка?
— Конечно, мисс, я поговорю с ними.
Он поклонился и поспешил обратно. Аиша вернулась к каюте и тихо в неё вошла.
К её огромному облегчению Рейф крепко спал на кровати. Конечно, он же наверняка утомился. Она знала, он будет много спать в течение следующих нескольких дней. И это поможет.
Аиша выскользнула из туфель, стянула чулки и на цыпочках подошла к кровати. Он выглядел красивым и спокойным, но она пощупала его лоб, просто чтобы убедиться.
Кожа прохладная, сухая, нормальная. Дыхание тоже было глубоким и ровным.
На матросском сундуке, накрытом скатертью, стоял поднос. Ознакомившись с его содержимым, Аиша обнаружила холодный суп и яйцо-пашот. Она была настолько голодна, что так и съела их — холодными. Хотя более не в её привычках было подбирать объедки.
Рейф, ровно дыша, продолжал спать.
Она налила чистой, прохладной воды в чашу и умыла лицо, затем оглянулась в поисках лишнего одеяла. Ни одного. Аиша вздохнула. Пол окажется, наверно, жёстким. Просто удивительно, как быстро привыкаешь спать в кровати с мягким шерстяным матрасом. Но если человек довольно сильно устал, то уснёт где угодно, а она очень устала.
Аиша сняла платье, повесила на крючок, затем расстелила на полу свою шаль и легла.
— Забирайся в постель, Аиша, — прогремел глубокий голос, заставив её подскочить.
— Я в постели, — ответила она. — Спокойной ночи!
— Я сказал, иди в постель. Ты не будешь спать на полу.
— Я буду спать, где захочу. — Она прикрыла глаза.
— Кровать достаточно велика, чтобы мы уместились вдвоём.
— Для нас и каюта недостаточно велика.
Она зажмурила глаза и сосредоточилась на глубоком и ровном дыхании. Невозможный человек. Только она успокоилась, как ему обязательно надо начать спорить и всё перебаламутить.
Рейф вздохнул.
— Очень хорошо. Если ты продолжаешь упрямиться… — Аиша услышала, как зашуршало постельное бельё и голые ноги прошлепали к ней по полу.
— Что вы делаете?
— Я не могу позволить женщине спать на полу.
— Не будьте глупцом. Я к этому привыкла, а вы нет.
— Я — солдат. Я спал на земле сотни раз.
— Вы больше не солдат, земля намного мягче любого деревянного пола, а вы только после болезни. Возвращайтесь в постель.
Он опустился около неё на колени.
— Уходите, я не сдвинусь с места, — прошипела она.
Он лёг рядом с ней на полу.
— Спокойной ночи, маленькая кошечка!
Она лежала, кипя от злости.
— Это нелепо. Я не буду спать рядом с вами.
— Тогда воспользуйся кроватью, — сказал он и прижался к ней поближе.
Она отодвинулась. Он снова придвинулся.
— Перестаньте!
— Мне холодно.
— Так идите в кровать. — Он не двинулся, так что она толкнула его. — Давайте же. Вы болели. Вам нужно бережнее к себе относиться.
— Не могу оставить леди на полу.
— О, ради Бога!
Аиша поднялась, схватила одеяло с кровати и швырнула ему. Она стояла, глядя на него сверху вниз и заметила слабую вспышку белозубой улыбки в лунном свете. Возмутительный, невозможный человек. Если она останется на полу, он продолжит раздражать её и никто из них не заснёт.
— Очень хорошо. Раз уж вы настроены быть абсолютно невозможным, я буду спать в кровати.
— Отлично, сделай это наконец и перестань мешать мне спать.
Аиша стиснула зубы и забралась в кровать. Такую мягкую, и тёплую, и удобную. Она подождала, но он
