– Полукровка тыкал в меня ножом. Он бы скальп с меня снял, если б я не увернулся.

– Врешь ты все, Хэнк. Не увернулся ты, а в штаны навалил от страха.

И двое мужчин захохотали над недалеким Хэнком.

Между тем на прогалину, дребезжа, въехал ветхий фургон.

– А вот и Клит явился за телом, – сказал Генри. Джейк указал пальцем на Рида и Тресси – они так и стояли на коленях, обнявшись под телом повешенного.

– Что с ними-то делать?

Хэнк пожал плечами:

– А, к дьяволу! Одной казни в день с меня довольно. Пусть себе живут. По-моему, им и так несладко.

Он помахал рукой Клиту и направился к своей лошади. Генри и Джейк, обсуждая глупость своего сотоварища, вручили покойника заботам местного гробовщика и тоже покинули поляну.

Рид уже боялся, что Тресси так никогда и не успокоится, хотя держать ее в объятиях было куда как приятно. Он и не заметил, как они остались совсем одни.

– Тише, родная, тише, – сказал он, неловко гладя ее по голове. – Все будет хорошо. Не плачь.

Тресси судорожно всхлипнула:

– Я его убила, убила!

– Ничего подобного, любовь моя. Его повесили без твоей помощи.

– О господи, Рид, я спугнула лошадь и все равно что повесила его. Может, он… может, его бы помиловали…

– Чепуха, Тресси. Чушь – и ничего больше. Ну же, уймись, хватит плакать. Никого ты не повесила. Мне жаль, что твой отец мертв, но ты его не убивала.

– Да нет же, нет! Понимаешь, Рид, это был не он… не отец. О боже, боже!

И Тресси вновь заплакала, но на сей раз уже потише.

Так это был не Мэджорс?! Рид крепче обнял ее, хотя колени у него уже заныли от долгого стояния на жесткой каменистой земле. Господи, ну и денек выдался. Черт побери, они по-прежнему должны искать Ивэна Мэджорса! А он-то уже надеялся… Рид обреченно вздохнул. Неужели он до конца своих дней должен будет скитаться по всему Западу в поисках человека, которого так любит и ненавидит Тресси? Да еще при этом и усмирять свою плоть? Нет уж, долго он так не выдержит.

– Пойдем, детка, пойдем, – уговаривал он Тресси, почти силой увлекая ее за собой. – Нам нужно поговорить, а здесь не самое подходящее место. Пойдем, разобьем лагерь на ночь, хорошо?

Увидев его огорченное лицо, Тресси кое-как попыталась взять себя в руки.

– Извини, – пробормотала она, – у меня просто нервы не выдержали. Вначале я думала, что мы нашли отца. Потом поняла, что это вовсе не он, и тут мне пришло в голову, что ведь это я повесила бедолагу. Признайся, Рид, для одного дня событий многовато.

– Что верно, то верно, – пробормотал он и пошел к лошадям, которые беспечно объедали листья с низко растущей ветви.

Рид собрал поводья. И лишь сейчас ему пришло в голову, до чего же нелепо все вышло. Интересно, что же подумали все эти люди, глядя, как они с Тресси горько рыдают под телом вора и убийцы? Да уж, эта история скоро станет местной легендой! Возвращался к Тресси Рид в довольно веселом расположении духа.

Они торопливо проехали через Лайму и ехали еще часа полтора, прежде чем наконец нашли хорошее место на берегу ручья, подальше от тракта. Рид все еще побаивался, что местным блюстителям закона вздумается их преследовать.

Пока не зашло солнце, Тресси отправилась вверх по течению ручья, и скоро небольшая стоянка скрылась из виду. Здесь ручей разделялся надвое, обтекая скальный выступ. Она прошла чуть дальше по берегу. Пробравшись через густые заросли, она обнаружила небольшой водопад – вода в этом месте вырыла в ложе ручья глубокую впадину. Просто ванна на природе.

Сбросив одежду, Тресси вошла по колено в воду. На берегу, в мягком черном песке остались следы ее босых ступней. Погрузившись в ручей по горло, девушка лениво запустила пальцы в песчаное дно, забавы ради взбаламутила воду. И тут в свете заходящего солнца на ее ладони что-то блеснуло. Тресси поднесла находку к глазам – и беззвучно ахнула. Неужели золото? Она повертела в пальцах самородок, потерла его, не веря собственным глазам. Затем последний луч солнца погас, и в сумерках ничего уже нельзя было разглядеть.

С бьющимся сердцем, крепко зажав в кулачке таинственный камушек, Тресси наспех оделась. Даже не застегнув рубашки, она схватила сапоги и босиком побежала к лагерю.

Рид разжигал костер, и Тресси бросилась к нему, но от волнения не могла выговорить ни слова – с губ срывался только невнятный писк.

Увидев ее в таком состоянии, Рид было решил, что за ней гонится медведь или, что хуже, еще один приверженец суда Линча. Рид схватился за ружье.

Тяжело дыша, девушка без единого слова протянула ему раскрытую ладонь, и самородок вспыхнул искорками в свете пламени.

– Что это, Тресси? – спросил Рид. – Да ты что, детка, язык проглотила?

Потом он внимательнее пригляделся к загадочному камешку, отставил ружье и наклонился к огню.

– Где ты его нашла? – спросил он, скребя камень кончиком ножа.