что портрет Тресси и ее матери подпрыгнул.

Роза торопливо вскочила.

– Сейчас принесу, – сказала она.

Она вышла в спальню, убедилась, что Крей из кухни не может за ней подглядеть, и достала из потайного шкафчика в изголовье кровати мешочек с золотом. Вынув несколько самородков, Роза бережно спрятала увесистый мешочек на место. Сердце у нее стучало так сильно, что перехватило дыхание. Если б только суметь еще что-то вытащить из этого паршивца, но и так, похоже, все ясно. Человек, погибший при обвале шахты, был Ивэн Мэджорс.

Роза положила самородки на кухонный стол, но, когда Крей потянулся за ними, накрыла часть ладонью.

– Старик что-нибудь рассказывал тебе о своем друге? Откуда он родом, долго ли скитался, как его звали?

Крей помялся, явно прикидывая, нельзя ли отобрать у нее золото, ничего не ответив.

– Помню только, что имя у него было диковинное, – наконец неохотно сказал он. – Вроде женского – ну, там Мэдж или Мэджи…

– Может быть, Мэджорс? – быстро спросила Роза.

– Точно, именно так. А теперь давай золото! – И он хищно цапнул три самородка, алчно косясь на остальные.

Роза подтолкнула к нему самородки и встала. Она дождаться не могла, покуда Крей уберется восвояси, чтобы поскорее сесть за письмо Тресси. Господи, только бы это письмо не затерялось неведомо где, только бы нашло адресата. Это самое главное сейчас. Пусть Тресси наконец узнает правду о своем отце и оставит нелепые мысли о мести. Пусть себе живет счастливо со своим черноглазым красавчиком.

Не странно ли, что весть о чьей-то смерти может стать залогом счастья? Одна мысль об этом пробудила у Розы смутную надежду, что и она когда-нибудь будет счастлива тоже. Одно она знала точно – ей не найти счастья ни с Джарредом Линкольнширом, ни с ему подобными мужчинами. Только в себе самой. Удивительное дело, Розе показалось, что она наконец-то отыскала смысл своей жизни.

За Диллоном, у слияния реки Биверхед и ручья Рэттлснейк, Тресси и Рид обнаружили в высокой траве покосившийся дорожный знак. Тресси едва не разрыдалась, когда Рид, расчистив и обтерев дощечку, вслух прочел безграмотные строчки:

– «Да грасс Хопира триццать милей. Диржытесь трапы».

Девушка прикусила губу, лихорадочно озираясь.

– Грассхопер? Грассхопер-Крик, что возле Баннака? Туда ушел отец…

Последовал ли он этому корявому указанию? И что нашел в конце тридцатимильного пути? Если вообще добрался туда.

– Поедем-ка в ту сторону, – сказал Рид. – Заодно и проверим.

Тресси кивнула и тихонько свистнула кобылке. Они уже так привыкли друг к другу, что обходились без привычных окриков. Повернув на дорогу к Баннаку, девушка оглянулась через плечо. Далеко на юге, если верить услышанному, где-то в горах Биттерудж живет человек по имени Мэджорс. Быть может, зря они свернули к Баннаку?

– Как ты думаешь, – окликнула она Рида, – в Баннаке еще кто-нибудь живет?!

– Трудно сказать. Я слыхал, что с тех пор, как в ущелье Альдер нашли золото, городок почти заброшен, но – кто знает? Когда-то Баннак был объявлен центром территории Монтана. Значит, это был, без сомнения, людный город. Впрочем, прошлой зимой, я слыхал, новым центром Монтаны объявили Вирджинию.

Больше Тресси не стала расспрашивать. Ей хотелось узнать побольше об этих глухих, девственных краях, но она, как всегда, засмотрелась по сторонам, зачарованная красотой величественных гор.

Путешествие в Баннак оказалось напрасным. Как и подозревал Рид, это был почти безлюдный, практически вымирающий городок, и никто здесь даже слыхом не слыхивал об Ивэне Мэджорсе. Им пришлось истратить целый день на то, чтобы вернуться к большому тракту и снова двинуться на юг, к горам Биттерудж. Мысленно Тресси молилась, чтобы и этот след не оказался ложным.

То и дело они встречали на тракте людей – одни направлялись на север, иные на юг. Никто из них не вызывал ни малейших подозрений, и Тресси почти поверила, что ее недавние страхи были лишь игрой воображения – никто за ними не следил. Повсюду они расспрашивали об Ивэне Мэджорсе, повсюду их терпеливо выслушивали, но в ответ лишь качали головой. Да неужто отец и вовсе исчез с лица земли? Ей уже начинало казаться, что так оно и есть.

Как-то безветренным, очень жарким днем Рид объявил, что они уже совсем близко от Лаймы. В сердце Тресси с новой силой вспыхнула надежда. Пора бы уже наконец и завершиться долгим поискам! В мыслях она вновь и вновь повторяла, что именно скажет отцу, как заставит его раскаяться в своем предательстве.

Ей хотелось поскорее добраться до цели, но Рид настрого запретил погонять коней – пускай-де сами выбирают аллюр. Вдруг впереди раздались топот, свист, оглушительные крики. За поворотом путешественники увидели, что прямо на них мчится конный отряд. Не доехав до Рида и Тресси, всадники свернули с тракта и исчезли в лесу.

– Повесить! Повесить! – успела расслышать Тресси и недоуменно уставилась на Рида широко раскрытыми глазами.

Из клубов пыли, поднятой всадниками, вынырнули несколько фургонов, битком набитых народом, яркими пятнами выделялись две-три крикливо одетые женщины. Эти фургоны тоже свернули в лес.

Рид и Тресси смотрели вслед этой бешеной кавалькаде.

– Что ж, – сказал наконец Рид, – похоже, там собрался весь город. Можно бы и разузнать кое-что. Вот