– А сейчас?
Снова секундная пауза. Матильда больше не сомневалась: она влезла туда, куда соваться не следовало.
– Точно не знаю, – ответил врач. – Кажется некоторыми видами повреждений.
– Связанными с боевыми действиями?
– Думаю, да, но я должен уточнить.
Матильда три года работала с Легареком. Он никогда не упоминал при ней этот институт. Поняв, что его поймали на лжи, Легарек перешел в наступление:
– К чему все эти вопросы, Матильда?
Она не стала уклоняться:
– Одна из моих пациенток проходила там обследование.
– Какого рода обследование?
– Томографическое.
– Я не знал, что у них есть
– Томографию делал Акерманн.
– Картограф?
Эрик Акерманн написал когда-то работу о техниках изучения мозга, объединив в ней результаты исследований научных коллективов из разных стран. Книга почти сразу стала универсальным справочником, а сам невропатолог приобрел репутацию одного из крупнейших топографов человеческого мозга. Акерманн путешествовал по этой анатомической области, как по шестому континенту Земли…
Матильда подтвердила. Легарек заметил:
– Странно, что он с нами работает.
Это «с
– Ты прав. Я помню Акерманна по факультету. Настоящий бунтарь. Дозорный человеческого сознания, под завязку загруженный наркотиками. Мне трудно представить его сотрудничающим с военными. Кажется, его даже осуждали за «незаконное изготовление».
Легарек хохотнул.
– Может, потому он и сотрудничает! Хочешь, чтобы я с ними связался?
– Пожалуй, нет, но все равно спасибо. Мне было просто интересно, знаешь ли ты об этой работе.
– Как зовут твою пациентку?
В это самое мгновение Матильда поняла, что зашла слишком далеко. Легарек может затеять собственное расследование или – того хуже! – «доложит» вышестоящему начальству. Внезапно мир, описанный Валери Раннан, показался ей более чем реальным. Вселенная, где во имя высших интересов проводятся тайные исследования с непредсказуемыми последствиями.
Она попыталась ослабить напряжение.
– Не бери в голову. Это не так уж и важно.
– Но кто она? – настаивал ее военный коллега.
По телу Матильды пробежал противный холодок страха.
– Я очень тебе благодарна, – ответила она. – Я… Я сама позвоню Акерманну.
– Конечно…
Легарек отступил, и они вернулись к привычным ролям, к небрежному тону, хотя оба понимали, что этот короткий разговор был опаснее минного поля. Она повесила трубку, на прощание пообещав перезвонить и договориться об обеде.
Итак, сомнений быть не может: у Института Бекереля есть тайна, а присутствие в деле Эрика Акерманна только усугубляет глубину загадки. «Бред» Анны Геймз казался Матильде все менее психопатическим…
Она отправилась на личную половину квартиры. Походка – плечи развернуты, руки, сжатые в кулаки, опущены вдоль тела, бедра слегка колышутся, – которую она так долго отрабатывала в молодости, желая подчеркнуть достоинства фигуры, стала теперь второй натурой.
Войдя в спальню, она открыла полированный секретер, украшенный накладками в виде пальмовых листьев и пучков тростника. Работа Мессонье, 1740 год. Отперла ящик ключиком, который всегда держала при себе.
Внутри находилась плетеная бамбуковая шкатулка, инкрустированная перламутром. Она откинула крышку, приподняла легкую замшевую салфетку и взглянула на запрещенный предмет.
Автоматический «глок» калибра 9 миллиметров.
Сверхлегкое оружие, оборудованное механическим затвором и специальным устройством, смягчающим отдачу. Когда-то он был ее спортивным пистолетом и на него имелось разрешение, но теперь превратился в орудие убийства, заряженное шестью бронебойными пулями, о котором официальные власти понятия не имели…
Матильда взвесила «глок» на ладони, размышляя о своей собственной ситуации: разведенная женщина-психиатр без любовника, прячущая в секретере автоматическое оружие. Она пробормотала с улыбкой:
