пятьдесят два года Матильда Вилькро была в такой физической форме, что ей позавидовала бы любая старлетка. Каждый день она с некоторой долей тщеславия любовалась трофеями, блестевшими на антикварном оппенордтовском комоде.

Но больше всего Матильда гордилась другой своей победой – о ней не знала ни одна живая душа.

Ни разу за все проведенные в одиночестве годы она не прибегала к помощи лекарств. Никогда не пила ни антидепрессантов, ни транквилизаторов.

Каждое утро, глядя в зеркало, Матильда напоминала себе об этом рекорде. О главной своей награде. О личном дипломе мастера терпеливых наук, подтверждавшем, что она не исчерпала запасов мужества и силы воли.

Большинство людей живут надеждой на лучшее.

Матильда Вилькро больше не боялась худшего.

Конечно, в этом пустынном мире у нее оставалась работа. Консультации в больнице Святой Анны, прием в частном кабинете. Стиль жесткий и стиль изворотливый по классификации боевых искусств, которыми она иногда занималась. Психиатрическое лечение и психоаналитические беседы. К несчастью, полюса в конечном итоге сошлись в рутине повседневности.

В ее расписании присутствовало несколько строго обязательных ритуалов. Раз в неделю она обедала с детьми, которые говорили только о своих успехах и о неудаче родителей. Каждый уик-энд, в перерыве между тренировками, она посещала антикваров. Вечером по вторникам участвовала в семинарах Общества психоаналитиков, где общалась с немногими старыми знакомыми, в основном – бывшими любовниками (чаще всего она даже не помнила, как зовут мужчин, чья внешность всегда казалась ей пошловатой). Впрочем, возможно, она попросту утратила вкус к любви. Так бывает, когда обожжешь язык – перестаешь различать вкус еды…

Она бросила взгляд на часы: до конца сеанса оставалось пять минут. Мужчина все еще говорил. Матильда заерзала в кресле, ощущая приближение привычных ощущений: сухость в горле, когда она заговорит после долгого молчания, подводя итог сеанса; мягкое скольжение перьевой ручки по гладкой бумаге ежедневника; скрип кожи, когда она встанет…

Чуть позже, в прихожей, ее пациент обернулся и спросил с тревогой в голосе:

– Я не слишком утомил вас, доктор?

* * *

Матильда с улыбкой покачала головой и открыла дверь. Что такого важного он мог поведать ей сегодня? Не имеет значения: на следующем сеансе он все повторит. Матильда вышла на площадку и зажгла свет.

Увидев ее, она вскрикнула.

Женщина в черном кимоно стояла, прилепившись к стене. Матильда сразу ее узнала: Анна как-то там. Та самая, которой требовалась пара хороших очков. Она была смертельно бледна и дрожала всем телом. Это что еще за бред?

Матильда подтолкнула своего пациента к лестнице и с выражением гнева на лице повернулась к маленькой брюнетке. Она никогда не допустит, чтобы кто-нибудь из ее пациентов появлялся вот так, без предупреждения, не назначив встречи. У хорошего психоаналитика всегда стоит очередь перед дверью.

Она уже открыла рот, чтобы отчитать назойливую визитершу, но та опередила ее, закричав:

– Они стерли мою память. Они украли мое лицо.

28

Параноидальный психоз.

Диагноз был совершенно ясен. Анна Геймз считала, что муж, Эрик Акерманн и еще несколько человек, служащих во французской полиции, подменили ее личность. Что они якобы без ее ведома промыли ей мозги, лишив части воспоминаний, а внешность изменили с помощью пластической операции. Она не знала ни почему, ни как, но была уверена, что стала жертвой заговора, эксперимента, изуродовавшего ее личность.

Она излагала все это, захлебываясь словами и размахивая сигаретой, как дирижерской палочкой. Матильда слушала терпеливо, не перебивая, отметив для себя необычайную худобу молодой женщины: анорексия могла быть одним из симптомов паранойи.

Анна Геймз закончила свое невероятное повествование. Она сделала открытие этим утром, в ванной, заметив шрамы у себя на лбу, когда муж готовился везти ее в клинику Акерманна.

Она сбежала через окно, ее преследовали вооруженные до зубов полицейские в штатском с рациями. Она спряталась в православной церкви, потом сделала рентген лица в больнице Сент-Антуан, чтобы иметь неопровержимое доказательство операции. Проблуждав до вечера, она пришла искать убежища у единственного человека, которому доверяла, – у Матильды Вилькро. Ни больше, ни меньше.

Параноидальный психоз.

Матильда лечила сотни подобных больных в больнице Святой Анны. Главной задачей тут было снять остроту приступа. Ей удалось успокоить Анну и ввести 50 миллиграммов транксена внутримышечно.

Теперь Анна Геймз спала на диване, а Матильда, как обычно, сидела за своим столом.

Ей оставалось только связаться с Лораном Геймзом. Она даже могла сама заняться госпитализацией его жены или позвонить ее лечащему врачу – Эрику Акерманну. За несколько минут вопрос был бы решен. Рутинное дело.

Так почему же она не звонит и уже час сидит, не снимая трубки? Матильда рассеянно переводила взгляд с одного предмета обстановки на другой. Много лет она жила в окружении этой мебели в стиле рококо – почти все выбирал муж, а она при разводе сражалась за право оставить ее себе. Изначально ею руководило желание насолить мужу, но потом она осознала, что просто хочет сохранить хоть что-нибудь связанное с ним. Матильда так и не решилась ничего продать и жила в этой квартире, как в святилище. В мавзолее, полном лакированной старины, напоминавшей о тех годах жизни, что только и имели для нее значение.

Вы читаете Империя волков
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

1

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату