мере на первый взгляд. А вдруг у кого-то появится подозрение, что рамы трогали? А если Арман прослышит о том, что ящики нам вернули, и решит осмотреть рамы сам?

Я поймала себя на том, что прежде всего подозреваю Армана. Потому что он был сальный человек с неприятными манерами. Наверное, это Арман. Но можно допустить, что и Лаура. А вдруг Эган? Или даже Конор?

Как раз Конор лучше всех умел обращаться с инструментами. И именно Конор делал ящики для картин. И наконец, это Конор так безумно хотел вернуть Эгану деньги, которые тот потерял.

Я не могла представить, сколько могут стоить эти четыре мешочка, но и не в этом было дело. Наверное, вокруг этого крутятся огромные суммы денег. Это была не первая передача товара и наверняка не последняя. Был ли это секрет Конора, который он свято хранил, и не поэтому ли он попросил меня уехать, пока не произошло что-то страшное? Чего он так боялся? Всего лишь не хотел, чтобы я узнала, в каком преступлении он замешан, или боялся впутать меня в это дело?

Я снова провела пальцами по раме. На этот раз они слушались меня еще хуже. Надо было только подправить несколько золоченых листиков. Я не осмеливалась снова спуститься. Но в моем наборе была маленькая баночка золотой краски. Это, правда, не позолота, краска со временем потемнеет, и разница станет заметной, но делать было нечего. И я замазала краской все швы.

И здесь кто-то постучал в мою дверь.

— Керри? — позвал Эган.

— Да?

Слава Небесам, что я заперла дверь!

— Можно мне войти?

Он все узнал? Встретил мсье Фресни в деревне, и почтальон рассказал ему, что передал ящик мне?

— Минутку!

Стараясь действовать бесшумно, я отнесла полотна и упаковку в шкаф и закрыла дверцу. Потом отперла входную дверь.

Его взгляд миновал меня и уперся в раскрытый набор красок на бюро.

— Работаете? Я не хотел беспокоить вас. Но Мария спит. Как она себя чувствует?

Он как-то странно смотрел на меня, и я поняла, что плохая актриса. Я с трудом овладела собой.

— Мария? Я уверена, что когда она проснулась, то чувствовала себя гораздо лучше.

— А вы сами в порядке?

Я заставила себя улыбнуться:

— Вот уже несколько часов работаю с таким рвением, что сама себе удивляюсь.

— Керри, я пришел сюда, чтобы что-то вам сказать. Я знаю, что вы не докучаете ей своим надзором. Я также знаю, что она очень много значит для вас.

Я кивнула.

— Я рад, что вы здесь, к нашей обоюдной пользе. И вы можете видеть наши отношения. Я хочу, чтобы вы все видели. Я хочу, чтобы вы поверили, как много она значит для меня.

Мое сердце сжалось. Почему он говорит мне все это именно сейчас? Если прозрачные мешочки хоть как-то связаны с Эганом, это означает для них полное крушение, конец всем их мечтам о совместном будущем. Это было бы просто невозможно. И Мария это знает, несомненно. Она не сможет любить человека, замешанного в таком деле.

— Мария для меня — это все, о чем я мечтал, — сказал он. — Я знаю, в это трудно поверить, особенно цинику. Я не думаю, что вы циник, Керри. Она богата, а я нет, но, Керри, я сумею заработать деньги! Массу денег. Может быть, не так много, как у Марии, но мне хватит на все, чего я только захочу. Я встречал много женщин с большими деньгами там, где побывал. Я бы не стал говорить все это вам, если бы для меня не было так важно, чтобы вы меня поняли.

— Я понимаю, Эган.

— Я хочу жениться на ней, — продолжал он. — Она очень молода, и я знаю, что ее опекунша будет против, но я не могу терять ее. Вы можете помочь нам.

— Мария говорила мне, что вы собираетесь приехать в Нью-Йорк. У вас будет шанс поговорить с мисс Уолдрон. Я же сделаю все, что могу, для того чтобы помочь Марии и вам…

— Эган? Это ты там говоришь с Керри? — Голос Марии был все еще сонным.

— Я сейчас примчусь, дорогая!

Он наклонился и поцеловал мне руку:

— Спасибо, Керри!

В другой руке у него была круглая красная бархатная коробка с черным бантом.

— Шоколад, — сказал он. — Надеюсь, он не повредит ей.

Я покачала головой, и он направился в комнату Марии, а я в свою. Я вытащила картины из шкафа и положила в ящик. Теперь все выглядело так, как было, когда мсье Фресни доставил их.

Я открыла дверь. Никого не было видно. Я быстро прошла в холл, держа ящик перед собой и стараясь не производить шума, особенно когда шла мимо комнаты Марии. Я рассчитывала спуститься по лестнице незамеченной и. прислонить ящик к стене в том самом месте, где его оставил мсье Фресни.

— Керри?

Я замерла на месте.

Эган стоял и смотрел на меня с верхней площадки лестницы.

— Мария говорит, что хотела бы съесть что-нибудь на ленч. Не будете ли вы так любезны попросить Жанну принести сюда, наверх, поднос?

— Конечно. И для вас тоже?

Но его взгляд изменил направление. Я увидела, что он смотрит на ящик.

— А что это такое?

Я сделала вид, что оглядываюсь в недоумении.

— О, этот ящик мсье Фресни прислал обратно утром. Что-то упало на него при перевозке, и несколько планок сломалось. Они просили нас посмотреть, все ли в порядке с картинами. Я проверила картонную коробку, она была повреждена, поэтому мне пришлось взглянуть, не пострадали ли сами полотна.

Паника, в которую я впала, заставила меня лгать. Если бы у меня было время подумать! Я могла бы сказать, что поврежденной оказалась лишь упаковка, и он больше об этом не вспомнил бы.

Я оставалась с Марией большую часть дня и была благодарна ей за то, что она отвлекала меня разговорами. У нее было хорошее настроение. Эта круглая коробка шоколада была для нее как талисман; когда она открывала ее и предлагала мне конфеты, это выглядело так, будто она хотела поделиться со мной чем-то редким и ценным.

Я заканчивала рисунок на стене, и это делало мою рассеянность понятной для нее. Но рассеянность — пожалуй, слишком мягкое слово. Прозрачные мешочки в выдвижном ящике моего бюро казались мне такими же взрывоопасными, как нитроглицерин.

Кому я могла сказать об этом? Только не Марии. Она рассердится на меня за то, что я подозреваю Эгана, как, впрочем, и других. И я знала, что не смогу поговорить с Эганом. Тогда Конор?

Если Конор замешан в этом, то я не думаю, что он станет отпираться. Он может попросить меня не выдавать его, я хорошо представляла себе, как он это сделает. И я буду разрываться между любовью и совестью.

Я пообедала с Марией в ее комнате. А в столовой со всем вполне управлялась Камилла, она оказалась маленьким тираном и умела заставлять Жанну трудиться с максимальной эффективностью, используя свое новое положение. Эган освободился рано и поднялся наверх, чтобы побыть с Марией. А я спустилась на террасу, чтобы выпить бренди. Я чувствовала, что это мне сейчас необходимо. А прозрачные мешочки в моем ящике… Должна ли я уничтожить их, не сказав никому, и надеяться, что никто не узнает о тайниках в