Фрэнсис, как в детстве, принялась убаюкивать Питера, поглаживая его по голове до тех пор, пока он не уснул. Она сдержала свое слово: когда первые лучи утреннего солнца робко заглянули в окно, она все еще продолжала сидеть в детской, крепко сжимая в объятиях сына.
Викарий благословил паству, и люди стали постепенно покидать маленькую церквушку. Норман, Фрэнсис и Питер уступили дорогу пожилой леди, которая всю службу простояла рядом с ними, и тоже направились к выходу. Как только они подошли к купели, Норман, шепнув Фрэнсис: „Я хочу убедиться, что свентонские фотографии получились', ушел вперед. В один из жарких дней, когда Норман вместе со своей семьей гулял по городу, встречаясь с избирателями, было сделано несколько снимков. И сейчас, приветствуя по дороге своих коллег, Норман отправился вслед за фотографом, которого всего минуту назад видел выходящим из церкви.
А Фрэнсис с Питером остались ждать его у входа в храм. Некоторое время спустя к ним подошла их соседка, миссис Джемисон, милая пожилая леди, что жила на противоположной улице.
– Бог мой, как ты повзрослел, Питер! – дрожащим голосом приветствовала она мальчика, а затем повернулась к Фрэнсис. – У меня кое-что есть для вас. Мне передал это мужчина, что стоял рядом со мной в храме. Очень приятный, симпатичный мужчина. Никогда раньше я его не видела. Посреди службы он ушел, но велел передать вам вот это. – Старая леди протянула Фрэнсис сложенный пополам конверт.
В конверт была вложена записка:
„Двое парней постоянно следят за тобой. Я позвоню тебе завтра в офис. Будь там'.
Послание было написано на испанском, и Фрэнсис узнала почерк Диего.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
– Почему ты не хочешь вернуться после того, как отвезешь Питера в школу? Ты могла бы остаться здесь на неделю, – предложил Норман.
Они были на кухне, и Фрэнсис убирала со стола после завтрака. Питер пошел к себе в комнату переодеться в школьную форму.
– Я бы хотела приехать, но прежде нужно поговорить с Мирандой и дать ей соответствующие инструкции, иначе она приведет в беспорядок все бумаги и расстроит сделку. Я приеду сразу, как только освобожусь, скорее всего, завтра вечером. Я обязательно буду с тобой накануне выборов, – добавила Фрэнсис.
Она чувствовала себя виноватой перед Норманом – она так и не рассказала ему о послании Диего.
– Питер показал мне видеокамеру, которую ты купила, – сказал Норман.
– Я подумала, тебе будет приятно, если останется запись последних дней предвыборной кампании. Меня заверили, что эта камера очень легка в обращении, – ответила Фрэнсис.
– Это действительно было бы замечательно, – согласился Норман. – Хотя я и не уверен, что приятно, когда за тобой постоянно следит видеокамера, – добавил он.
Фрэнсис вытерла руки. Она почувствовала скрытый подтекст в словах мужа, хотя выражение его лица оставалось абсолютно невинным. Фрэнсис удивилась своей чрезмерной чувствительности – тому, что она стала находить двойной смысл в самых простых словах.
– Спокойной ночи, дорогой. Увидимся в среду.
Фрэнсис поцеловала Питера. Он уже почистил зубы, надел пижаму и точно так же, как другие мальчики, находившиеся в спальне, был готов ко сну. В коридоре жена директора школы, наблюдая за детыми, суетливо бегала от комнаты к комнате, и Фрэнсис решила попросить ее присмотреть за Питером и не разрешать ему выходить за пределы школьного парка.
– Спокойной ночи, миссис Стиварти. Пожалуйста, присмотрите за Питером, он все еще не пришел в себя после того хулиганского нападения, – попросила она, пока ожидала в коридоре остальных матерей, прощающихся со своими чадами.
– Вы, должно быть, очень заняты в связи с выборами. Это так волнующе… – сказала одна из них, подойдя к Фрэнсис. – Я видела вашу фотографию в „Хелло!'. Вы на ней изумительно выглядите.
„Похоже, все читают этот проклятый журнал', – раздраженно подумала Фрэнсис.
– Это действительно очень волнующе, – ответила она, мучительно соображая, как бы ей избавиться от столь назойливого общения.
– Я уверена, ваш муж выиграет эти выборы. Будет настоящая катастрофа, если социалисты сейчас придут к власти, – как будто не замечая недовольства и нетерпения своей собеседницы, продолжала женщина.
– Вы абсолютно правы, – машинально согласилась Фрэнсис.
До этого момента она никогда не задумывалась о возможности поражения Нормана на предстоящих выборах и о том, насколько все стало бы проще, если бы Норман не был столь известен.
– Вы, наверное, слышали, люди поговаривают, что на журнале „Хелло!' лежит проклятие. Каждое второе опубликованное в нем интервью обязательно заканчивается несчастным случаем, – с милой улыбкой на устах щебетала женщина. – Это, конечно, вздор, но довольно забавно. Как вы думаете?
– Действительно забавно, – резко ответила Фрэнсис и, даже не сказав „до свидания', направилась к выходу.
Идя к машине, она в сотый раз спрашивала себя, правильно ли поступила. Это Норман настоял на том, чтобы Питер вернулся в школу, считая, что мальчику не следует прогуливать занятия. И именно Норман убедил ее еще раз встретиться с Диего. Решение сдать Диего полиции было неизбежным. Она больше не может жить в постоянном страхе, что в конце концов в один прекрасный день потеряет все, что имеет. Диего шаг за шагом медленно разрушал ее жизнь.
Через несколько минут Фрэнсис подъехала к главной дороге. „Кембридж – Свентон', – прочитала она. Еще можно было вернуться назад. Но Фрэнсис, резко надавив на педаль газа, выехала на автомагистраль и помчалась по направлению к Лондону.
Крепко сжимая руль, она сосредоточила все свое внимание на дороге. Но это не помогло ей избавиться от мрачных мыслей и гнетущего чувства опустошенности. Она ощущала, что больше не контролирует собственную жизнь. Последние две недели она делала не то, что хотела делать сама, а то, чего от нее хотели другие. А сейчас она даже не знала, чего хочет. Зато не задумываясь могла сказать, чего не хочет: она не хочет причинять боль Питеру, не хочет, чтобы ее замужеству пришел конец, не хочет, чтобы Диего возвращался в ее жизнь.
Да, она мечтала о нем, как может мечтать женщина о мужчине. А точнее, ее плоть жаждала прикосновений его волнующих рук. Но Фрэнсис не хотела начинать все сначала. Она с корнем вырвала из своей жизни и уничтожила все то, что когда-то любила. Ее мечты юности превратились в прах. Жизнь запросила высокую цену за те недолгие месяцы счастья, что Мелани Кларк провела с Диего в Аргентине. Но Фрэнсис уже сполна расплатилась за все. Она создала вокруг себя тихий, уютный мир и была по-своему счастлива в нем, но только до тех пор, пока Диего не появился вновь…
Впереди показался мост. Посреди дороги стояла громадная бетонная балка, подпиравшая его. Фрэнсис пристально смотрела на эту каменную глыбу и вдруг поняла, как можно разом решить все мучившие ее проблемы. Она ехала со скоростью восемьдесят миль в час; ей стоит лишь немного повернуть руль вправо, и она врежется в эту бетонную стену… Быстро, легко и просто. Фрэнсис уже зажмурила глаза, как вдруг услышала сильный протяжный гул и на мгновение ее ослепил яркий свет фар, отразившийся в зеркале заднего обзора, – на расстоянии нескольких ярдов за ней следовала другая машина. Это и привело Фрэнсис в себя. Она отклонилась влево и уступила дорогу. Водитель следовавшей чуть сзади машины, обгоняя, наградил Фрэнсис свирепым взглядом и покрутил указательным пальцем у виска. Перед глазами Фрэнсис возник образ Питера. „Я, кажется, начинаю терять рассудок', – подумала она.
Фрэнсис глубоко вздохнула и, сосредоточив все свое внимание на дороге, влилась в поток машин, движущихся по направлению к Лондону.
– Всю эту неделю ты можешь быть свободна, Миранда, – сказала Фрэнсис, как только ее секретарша появилась на следующее утро в офисе.
Фрэнсис была на работе уже с восьми часов утра. Она ожидала звонка Диего, и с каждой минутой ее нетерпение возрастало.
– А ты не могла сказать мне об этом в пятницу? – недовольным тоном протянула Миранда. – Я бы могла остаться за городом, и тебе это известно. Но ты считаешь меня своей рабыней…
Фрэнсис содрогнулась от переполнявшей ее ярости.
