— А удостоверение у вас есть? — спросила она. Черяга молча протянул ей коричневую книжечку.

Люба изучила документ и, тревожно взглянув на Черягу, сказала:

— У меня уже спрашивали про Иру. Говорили — из службы безопасности.

— Кто и когда?

— Два часа назад, когда я уходила с кафедры. Такой здоровый, как шкаф, белокурый, глаза серые…

— Камаз, — тревожно сказал Черяге бывший с ним охранник.

— Что? — не поняла Люба.

— Витя Камаз, бригадир долголаптевский, — процедил сквозь зубы Черяга.

Люба вскрикнула, прикрывая рот рукой. Черт бы подрал Извольского! Почему его собственная СБ должна узнавать обо всем последней?

В четыре часа вечера Извольский вновь поехал в РАО «Атомэнерго». Договор, подписываемый им, был пятидесятистраничным и трехсторонним, — помимо РАО «Атомэнерго», на нем должна было стоять подпись от РАО «ЕЭС России», десятки пунктов оговаривали взаимные обязательства и штрафные санкции. Извольскому вовсе не хотелось очутиться в ситуации, при которой он выстроит АЭС, а начальство РАО опять сменится и примется ставить ему палки в колеса. И из-за невозможности достать какую-нибудь режимную фигулину размером с зажигалку объект нельзя будет эксплуатировать по соображениям ядерной безопасности. Несмотря на вчерашний звонок, все было тихо, повыкинутые из концерна Парвусы публичных концертов не устраивали. Правда, был звонок руководителя думского комитета, — но депутат на то и рожден, чтобы упражнять глотку…

К пяти в «Атомэнерго» ожидали приезда главы РАО «ЕЭС России», оставался последний час, чтобы повыловить оставшихся в соглашении блох, но Извольский смотрел на текст, на рождение которого он затратил столько нервов, денег и сил, почти отсутствующим взглядом.

Он позвонил Черяге и услышал, что служба безопасности проверила четырех подруг Ирины, и что у трех Ирина не появлялась, а четвертой, Верецкой, нет дома.

— Слава, у тебя с собой сколько охраны? — — спросил Черяга.

— Двое, второй водитель, а что?

— Ты знаешь, об Ирине Камаз расспрашивал. Мы его накрыли в подъезде подружки Иры, на Большой Бронной, чуть до стволов не дошло.

Камаз?!

Извольский вспомнил белую обшарпанную «семерку», которая его выпасала. Нет, каков наглец…

Сляб в раздражении захлопнул телефон. Этого еще не хватало, мало ему спецслужб и украинской ментов-ки, еще и какой-то отморозок нарисовался… О Господи! Ну где же она? Не могла же она уехать из Москвы, у нее ж денег ни хрена нет, или она у подружки заняла и уехала?

Сляб очнулся и увидел, что глава РАО «Атомэнерго» смотрит на него несколько недоуменно, видимо ожидая ответа на заданный вопрос.

— Извини, ты что-то спросил? — сказал Сляб.

— Третья сторона на час задерживается, — ответил Звонарев, — звонил, велел передать извинения.

Подозрительно поглядел на Извольского и поинтересовался:

— Ты не простыл? Такой холод на улице…

— А? Я? — Извольский вздрогнул, — Какой холод, — брезгливо сказал он, — вот у нас в Ахтарске сейчас холод так холод…

Он внезапно представил себе свой дом в Ахтарске: ровную слепящую гладь снега, далекий лес за разрисованным морозом окном, и спальню, освещенную утренним солнцем, стократно умноженным настом. Белая хрустящая постель и на ней — нагая, розовая и желанная Ирина… Извольский потряс головой.

За окном стояла и стыла поздняя ноябрьская Москва, с желтушно-светлого неба лениво слетали снежинки и превращались в хлюпающую кашу под колесами автомобилей, и то, что было вчера ночью… Боже мой! А если она его не простит? А если она вообще никогда его не простит?

— Слушай, к тебе у МВД Казахстана нет претензий? — спросил неожиданно Извольский.

— Ни малейших. Там такое было дело, что мы везли в Китай алюминиевый порошок и забыли дать взятку начальнику таможни, и он этот порошок конфисковал как стратегический груз. Так что это мы таможне предъявляли иск, а не она нам.

— А что случилось с порошком потом? — рассеянно спросил Извольский.

— А, продал он этот порошок нашим конкурентам и на это дело построил себе ро-оскошную дачу…

— Дачу? — переспросил Извольский. Черт, как ему не пришло в голову, что Ирина может быть на даче! Но он знает про дачу… А вдруг она хотела, чтобы он ее нашел, только помучился?

Извольский вскочил со стула. В смятении посмотрел на часы.

— Черт, — сказал директор, — я вспомнил… у ме -» ня важная встреча… Я к шести вернусь. Хорошо?

Директор РАО «Атомэнерго» только варежку разинул от удивления, — а Извольский уже хлопнул дверью и грузно побежал по коридору. Атомщик посмотрел: до шести оставалось полтора часа.

— Нет, точно у Сляба крыша поехала, — прокомментировал он, ни к кому особенно не обращаясь.