подается апелляция. Затем можно апеллировать к окружному арбитражному суду (для Сибири это Новосибирский арбитражный суд). И только после этого сделку можно оспорить в Высшем арбитражном суде в городе Москве.».

Как уже говорилось, — оспаривать было чего. Действия Неклясова по продаже акций одной компании другой были полностью законны, и из реестра новые владельцы акций были вычеркнуты безо всяких на то оснований. Впрочем, было очевидно, что областной арбитражный суд этих тонкостей во внимание не примет. Губернатор решительно сунул голову в петлю, отстаивая интересы Извольского, а судьи решат так, как скажет губернатор. Другое дело — московский арбитраж. Тут, ясное дело, ничего хорошего ожидать не приходилось…

Заседание областного арбитражного суда было назначено на двенадцатое декабря.

Девятого декабря, утром, губернатор Сунженской области Александр Дубнов прилетел в Москву на очередную сессию Совета Федерации. Кроме сессии, у него имелся еще ряд неотложных дел, как-то — выбить в Минфине застрявший трансферт «Трансферт — деньги из фонда поддержки регионов, которые федеральный бюджет выделяет региональному бюджету для покрытия дефицита последнего. В дотационных регионах трансферт может доходить до 30-40% от общего объема бюджета и быть едва ли не единственным источником „живых“ денег.», получить «добро» на банкротство пары приглянувшихся ему заводиков и трахнуть восходящую звезду эстрады, гастроли которой летом спонсировал Ахтарский металлургический комбинат. При организации гастролей певице дали понять, что встреча с губернатором является необходимым условием успеха шоу, и восходящая звезда, поколебавшись, согласилась, хотя экстерьером губернатор Дубнов точь-в-точь напоминал кусок дрожащего желе, щедрой рукой залитый в водонепроницаемый костюм шестьдесят второго размера.

По выступлении в Совете Федерации губернатор откочевал на званый прием в «Савое», куда собрался весь московский бомонд и где немедленно по приезде Дубнов углядел полного сорокалетнего брюнета, неторопливо поглощающего тарталетки с икрой. Брюнет был заместителем министра финансов, и именно от его подписи зависело, когда регионам будут выделены положенные по закону о бюджете деньги: месяцем раньше, тремя месяцами позже, или никогда. Злые языки говорили, что вследствие такой хлебной должности у замминистра в приемной стоял ящик, вроде почтового, куда коленопреклоненные губернаторы кидали конверты со взятками. Все это было, разумеется, наглое вранье, — Дубнов это знал доподлинно. Никакого ящика не было, а был счет в швейцарском банке.

Губернатор Дубнов, улыбаясь, подошел к чиновнику, и тот тотчас же обернулся.

— Что ж, Сергей Ефимович? — спросил Дубнов, — третий месяц область денег не получает, люди уже всех собак съели…

Замминистра холодно развел руками.

— Так казна пуста, батенька, — усмехнулся он, — да еще у вас бюджет непомерно составлен. Думаю, в этом году уже ничего не получится. Вы уж лучше сами как-нибудь, возьмите, что ли, кредит у коммерческих банков…

— Да кто ж нам даст! — в сердцах всхрапнул губернатор — после кризиса!

— Да помилуйте, не далее как вчера я и Александр Александрович обсуждали проблемы вашей области…

— Какой Александр Александрович?

Чиновник развернулся и сделал несколько шагов в сторону, пока не уткнулся боком в плотного улыбающегося человека, о чем-то беседовавшего у стены.

— Вот, прошу любить и жаловать, мой старый друг Александр Александрович Арбатов, председатель правления банка «Ивеко», — поклонился замминистра.

Арбатов улыбнулся и протянул руку, и в следующую секунду замминистра как-то неслышно исчез, и губернатор и банкир остались одни. Губернатор внезапно почувствовал себя один на один с ловким и хитрым зверем, превосходящим его и когтями, и деньгами, и титулом…

— Что это он сбежал как ошпаренный? — удивился Арбатов, — или у вас с ним нелады?

— Нам деньги должны из Минфина прийти, — буркнул губернатор, — все подписи еще две недели назад поставили — а не переводят.

— И много денег?

— Двести миллионов. Банкир покачал головой.

— Кошмар, — сказал он, — до чего довели регион. Ведь богатейшая область, уголь, никель, один из лучших металлургических комбинатов, а налоги никто не платит. Сидите на дотациях у центра…

Банкир осторожно взял губернатора под локоток.

— Александр Семеныч, я понимаю ваш местный патриотизм, но нельзя же так сразу считать, что вот из Москвы одно плохое. Ведь помилуйте, кого вы отстаиваете? Регион в тяжелейшем положении, деньги вы получаете из центра, а ваш Извольский налоги ворует просто тоннами!

— А стреляли в него тоже оттого, что он налоги ворует? — усмехнулся губернатор. Брови банкира взлетели вверх.

— Помилуйте, — сказал он, — что вы говорите? Вы что, хотите сказать, что это мы стреляли в Извольского?

— Слухами земля полнится… — неопределенно сказал губернатор.

— Но это же… — банкир даже растерялся. Вся его добродушная, круглая физиономия выражала такое недоумение, будто его обвинили в попытке положить в карман яблоко с фуршетного стола или приехать в Кремль на велосипеде вместо бронированного «мерса». — Я даже не знаю, что сказать, — промолвил банкир. — Ведь Извольский, прости господи, уголовник! История эта с убийством украинского опера! Говорят, начальником промполиции чуть ли не бандита назначил, в пику вам. Опять же — вертолетный завод прибрал, на котором чечены кое-что покупали… Мало ли у него врагов! Мы в банке всегда придерживаемся правила: не заказывай, и не заказан будешь. Пули, знаете ли, летят в обе стороны. Если в Извольского стреляли, это что значит? Значит, он кого-то приказал убрать, а тот пришел и сдал заказчика…

Мимо прошел стройный официант с серебряным подносиком. На подносике манили глаз тарталетки с