— Нет.

— И не специалист по корпоративному праву?

— Я бывший следователь.

Аузиньш сокрушенно покачал головой.

— Вот видите, — сказал он, — вы даже не металлург. И вы надеетесь в одиночку отстоять Ахтарский металлургический комбинат? Не отличая мартен от домны и выручку от прибыли?

Черяга вместо ответа хлопнул дверью. То есть он хотел хлопнуть. Но дверь у зама была на тяжелых пружинах, и вместо того, чтобы оглушительно хлопнуть, мягко закрылась за Денисом.

Вячеслав Извольский выслушал отчет Дениса о встрече с Аузиньшем молча. Лицо, утонувшее в подушках, было бледным и нездоровым, под глазами собралась нехорошая желтизна. Черяга с беспокойством вспомнил о том, что у лежащего без движения человека могут отказать почки.

— Тебе надо созвать пресс-конференцию, — сказал Извольский.

— Я уже поговорил с журналистами. Прямо у банка.

— Созови еще одну. Разве ты не понял — он тебе угрожал?

— В смысле?

— Он сказал: ты — единственный человек, через которого я связан с внешним миром. Если тебя убьют, У меня не будет человека, которому я могу доверять.

Ирина, сидящая с другой стороны кровати, вздрогнула.

— Можно усилить охрану, — предложил Черяга.

— Плевали они на охрану, — сказал Извольский. — Шум в прессе — это надежнее. Если замдиректора комбината везде орет, что банк украл акции и чуть не убил его шефа, а потом замдиректора тоже гасят — это вонь на всю Россию. У них тут, в Москве, тоже свои шакалы. Всегда будут рады наехать на «Ивеко».

— Созовем пресс-конференцию, — кивнул Черяга.

— И не выбирай выражений. Про муху и паука — это здорово. Про лохотронщиков тоже скажи… Журналистам это понравится…

— Банк в суд подаст. У нас вообще нет формальных доказательств, что акции украли они.

— И отлично. Еще один информационный повод. Сколько он там запросит за оскорбление деловой репутации? Два лимона? Мы бы на журналюг больше просадили.

Извольский помолчал, потом закрыл глаза. Ира и Денис тихонько переглянулись, решив, что директор заснул, но минуты через две веки Извольского вздрогнули.

— Ира, выди-ка погуляй, — сказал Сляб.

— Почему?

— Мне надо с Дениской переговорить.

— Вы о чем будете говорить — о женщинах или о заказном убийстве? Извольский сморгнул.

— С чего ты взяла?

— С того, что в противном случае я не вижу причин, по которым мне надо выходить, — обиженно сказала Ира.

Сляб скосил глаза и улыбнулся Ирине. Та улыбнулась в ответ, нежно-нежно, как улыбаются даже не мужу, а больному ребенку, и Денис вздрогнул от чувства, которое раз и навсегда себе запретил. «Не будь идиотом», — подумал Денис.

— Не сердись, солнышко, — сказал Извольский. -

Это разговор для двоих.

Ирина, слегка надув губки, вышла из палаты. Сляб некоторое время лежал молча. В зрачках, чуть расширенных из-за всякой анестезирующей дряни, которой кололи пациента, плавала усталость и боль, и из голубых они стали грязно-серыми, словно небо, закопченное дымовым выбросом.

— Позвать врача? — внезапно испугался Черяга.

— Не надо… Я просто хочу, чтобы ты ясно представлял, Дениска. Аузинын сказал тебе правду. У банка — юридически беспроигрышное дело.

Денис вздрогнул.

— Это не факт. Мы советуемся со специалистами по корпоративному праву…

— Я — лучший специалист по корпоративному праву, чем любой адвокат, который наскребает на своих советах две штуки в месяц. Я через все эти дырки сам пролез. И когда я делал схему, как продать акции, это была безупречная схема, понимаешь? Ты, надеюсь, не думаешь, что у «Росторгбанка» были бы какие-то шансы доказать, что акции увели не правомочно? Так почему же считаешь, что у нас есть шансы это доказать? Если акции проданы такой же фирме по той же схеме?

Извольский помолчал.

— Ты должен ясно это понимать, Дениска. Мы можем предъявить Брелеру и Неклясову любое уголовное обвинение в городе Ахтарске, потому что в городе Ахтарске суд примет от меня какое угодно заявление, даже если я летающую тарелку обвиню в диверсии против комбината. Мы можем выиграть областной арбитраж, если губернатор не перекинется на сторону банка. Но мы не выиграем Высший арбитражный суд и еще до этого мы не выиграем окружной арбитражный суд. Не потому, что банк его купит. А потому, что