пистолета. Просто я хочу сунуть их оба тебе в мешок и считаю, что было бы неплохо, если бы ты имел об их действии хоть какое-то отдалённое понятие.

– А какое там понятие? – Парень, видно, снова вознамерился заснуть. – Наливай да пей. В смысле – нажимай и стреляй.

– Антисоциальный ты хмырь, Витька. Антиобщественный, можно сказать. Даже из пистолета стрелять не умеешь. Вот что надо сделать, чтобы пистолет у тебя в руке просто так – взял и выстрелил – вот так?! – я вскинул руку и ткнул стволом в висевший на краю обрыва метрах в десяти камень. Размером с голову. Пистолет грохнул в моей руке, и камень выпал из своего гнезда, увлёкши за собой ручеёк мелкой гальки. В тумане удар выстрела прозвучал приглушённо, но тем не менее не прошёл незамеченным – метрах в двухстах на тундре захохотал и заквэкал самец куропатки.

– Вот так. Теперь ты. – Я протянул ему пистолет, держа за затворную раму, рукоятью вперёд.

Витька старательно целился в большой валун метрах в двадцати от себя – так напряжённо, как пытается удержать карандаш трёхлетний ребёнок, делая первые штрихи в жизни. Наконец он с усилием попытался нажать на спуск – а потом недоумённо повернул пистолет к себе. Хоть в ствол не уставился, и на том спасибо.

– Вот так. Наливай да пей.

– Ошибка первая, – продолжал учить я его. – Ты выбрал мишень ровно в четыре раза дальше того расстояния, на которое тебе положено стрелять. Самый главный плюс тебя как бойца – это то, что все считают твоим минусом, – что ты мудак и ничего из себя не представляешь. Поэтому, правило один: как можно дольше будь таким и ничем не обнаруживай присутствия у себя оружия. Правило два: ты стреляешь с расстояния не больше пяти метров – тогда попадёшь точно. Ты раньше-то пистолеты видел? Ага, не видел. И это хорошо, потому что тебе пришлось бы сейчас переучиваться. Этот пистолет – типа умный. У него спуск – вот-вот, та фигня, которая у тебя называется «курок», – она же – предохранитель. Ты нажимаешь на него чуть-чуть – вот так – снял. Продолжаешь жать – получаешь выстрел. Ну, давай! Во что-нибудь, что ты считаешь, находится в пяти метрах от тебя.

Виктор учёл предыдущий урок – он наводил оружие на цель так же напряжённо, как и в прошлый раз, но цель эта находилась уже в семи метрах от нашего костра. Вместо выстрела оба мы услышали звонкий щелчок бойка.

– Ошибка вторая – ни одно оружие не стреляет незаряженным. Когда я стрелял, то незаметно опустил обойму вниз, отчего магазин не подал следующий патрон в ствол.

Я взял пистолет из рук незадачливого стрелка, сперва вынул обойму, затем вставил её и передёрнул затворную раму. Затем передал Виктору со словами:

– И никогда не направляй его стволом хоть на себя, хоть на что-то ещё, если не чувствуешь в себе уверенности, что в это «что-то» тебе может понадобиться выстрелить через три секунды. Итак – всё с начала. Снял с предохранителя, навёл на цель – сравняй верх прицела со срезом мушки, убью гадов, чему тебя на НВП[7] учили? Ну да, мушка посередине, и её край – вровень с краями прорези.

«Glock» снова бахнул, и пуля визгнула рикошетом в метре от камня, избранного мишенью.

– Так! – продолжал свирепствовать я. – И как ты держишь шпалер? Ты его держишь так сосредоточенно, как будто он – змея и только и ждёт, чтобы вывернуться и цапнуть тебя за яйца! Держи его крепко, но расслабленно! Снял с предохранителя! Навёл! Долго не целься, руки дрожат. Ах, и так дрожат! Наводи пистолет на мишень сверху вниз. Прошёл уровень цели – стреляешь!

На этот раз пуля выщербила кусок гранита из валуна.

Я разрешил ему выстрелить три раза и попасть, затем заставил измерить расстояние до его мишени шагами.

– Итак, мы имеем семь метров. Отмерь в другом направлении пять и выбери там какую-нибудь цель. Запомни, твоя зона уверенного поражения – от семи до пяти метров.

– Я думал – от семи до нуля, – искренне удивился этот остолоп.

– Ну, может, до четырёх, – смилостивился я. – А знаешь, почему? Отмерь три метра до меня шагами.

Он послушно подошёл и уставился на меня во все глаза. Я с удовлетворением заметил, что оружие у него стоит на предохранителе. Затем неожиданным кувырком кинулся ему в ноги, сбил и придавил к земле.

– Вот почему, Москва. Если человек не вооружён, но хоть мал-мала тренирован и решителен, его шансы при личном контакте намного больше, чем у тебя. Не только у тебя, у любого мудака с пистолетом. Потому что мудак, прежде чем стрелять, – думает. А времени на это – не бывает. Кроме того, тренированный амбал попадает в тебя всем телом, а ты должен попасть в него крохотной фигулькой, не имея навыков интуитивной стрельбы навскидку. А это совсем не так просто, как кажут в кине, когда какой-нибудь пробляди из кабаре суют в руки заряженный пистолет и она начинает крошить очередями отборный спецназ! Я видел людей, которые с метра, – заметь, с метра промахивались в голову издыхающего медведя. Так что вот, орёл-чапаевец, не смей допускать противника до себя на трёхметровую дистанцию!

Виктор расстрелял все патроны, и я положил один из пистолетов вместе с шестью обоймами ему в рюкзак. Мешок ему шили обормоты в компании «Хаск», и в нём не было ни одного места, должным образом защищённого от сырости и лёгких ударов, кроме как на самом дне, над лёгким спальником и под курткой и запасами жратвы. Туда я его и упрятал.

– А куда ты дел радиостанции и телефон? – спросил Виктор.

– Выкинул в омут при переходе через Слепагай, – хмуро ответил я. – Взял только блоки питания.

– Зачем?

– Ты эта, милай… Того… Тренируйся пустой пушкой. Твоя задача – хоть как-то освоить её носку так, чтобы ты её, во-первых, не потерял при первом же пролазе через кедрач; во-вторых – не отстрелил себе яйца в процессе носки; и в-третьих – мог выхватить её из одежды легко и непринуждённо, как вытаскиваешь член, чтоб поссать. А все трофейные радиоприборы я похоронил. Дело в том, что если эти гангстеры имеют хоть какую-то подготовку – а они её имеют, и она – не хоть какая-то, любой, захваченный у противника радиоприбор становится обоюдоострым оружием. Естественно, они, обнаружив, что радиостанции захвачены, сменят частоту. То есть слушать нашего врага этими рациями нам не удастся. Но те же хухрики будут продолжать сканировать спектр частот, на который установлены захваченные рации. Кроме того, даже при простом физическом включении рация обнаруживает себя в эфире, что даёт возможность запеленговать её в пространстве. Сигнал этот очень короткий, но сильный. А спутниковый телефон – у нас уже есть один. И тащить с собой второй – бессмысленно, тем более что частота его тоже сканируется, гораздо разумнее снять с него блок питания – что я и сделал.

– А пистолет?

– Ну-у, парень… Оба пистолета я оставляю тебе. По причине, как я уже сказал, вашей совместной бессмысленности. Так ты хоть застрелиться сможешь.

– Но сам-то ты… И разбираешься в них… Даже спортом занимался…

– А у меня, – и я похлопал по ореховому прикладу своего «Вепря», – вместо пистолета – АКМоид[8]. Именно потому, что я спортсмен и хорошо в пистолетах разбираюсь. А ещё потому, что я – профессиональный охотник и хорошо разбираюсь в здешних местах.

– Ты что, хочешь сказать… – Виктор выглядел озадаченным.

– Да-да, хочу. Крутые парни с пистолетами – это кино, причём – городское. Здесь у нас нет городского кина. Здесь у нас кино даже не сельское – таёжное. Человек с пистолетом против человека с карабином – труп. Причём труп с большого расстояния.

– Но ведь пистолет заметно меньше карабина – стало быть, и стрелять из него легче?

– Меньше, угу. Только если ты учил геометрию в школе, то должен помнить, что самая жёсткая фигура на свете – это треугольник. Ведь что попадает в цель – пуля, которая разгоняется в неподвижном стволе. А ствол становится неподвижным в том случае, если он зажат в треугольную конструкцию. Так вот – в кино треугольную конструкцию создают две руки, которые держат пистолет за рукоятку. У стрелка из винтовки роль одной из рук выполняет упёртая в плечо деревяшка.

– Слушай, а патронов тебе хватит?

– Патронов? – я покачал головой. По рюкзаку было рассыпано пять пачек по двадцать штук в каждой