– Зачем из таксофона? Из машины. Звони, потом телефон протри и выброси.

Мы встали в пробке.

– Набери номер, – посоветовал мне провожатый. – Когда с места тронемся – соединяй. Надо, чтобы мы ехали.

Я помнил три телефонных номера Уха. Один из них был для бизнес-звонков, один – срочной связи и один – секретный. Я набрал секретный номер. Трубку сняли сразу же.

– Говори быстро, – произнёс Ух скороговоркой, – ты где? Если рядом кто-то есть, скажи «нет», если нет, то «да».

– Нет.

– Вас понял. Срочно встречаемся. Ты дома был?

– Ты что, спятил? Меня…

– Понял. Потом объясню почему. Встречаемся у входа на ВДНХ, через час, в чебуречной у бокового входа. Идти от метро – слева. Всё, связь вырубаю.

И телефон стих.

Водитель молча протянул за ним руку, протёр трубку гигиенической влажной салфеткой, открыл гнездо сим-карты и выкинул её в форточку. Через минуту, уже в боковом переулке, он чуть приоткрыл дверь и уронил на дорогу телефон.

– Теперь куда?

Для встречи Ух, как нарочно (а может, и нарочно), выбрал самую омерзительную из всех омерзительных харчевен, окружавших Выставку достижений народного хозяйства, ныне – какой-то там выставочный центр. Хрен его знает какой, потому что для меня, как и для всех, родившихся в шестидесятых, она была и останется ВДНХ.

Чебуречная – «Беляшная», как значилось на вывеске – была полустеклянным павильоном, наполовину собранным из витрин, наполовину – из крашенного в синий цвет листового железа. От этого казённого синего цвета (таким в пресловутые семидесятые – начале восьмидесятых любили красить лестничные пролёты и больничные коридоры) отдавало чем-то казарменным. Народу в нём, несмотря на ранний час, было довольно много – дешёвая жирная пища в огромных количествах поглощалась восточными гастарбайтерами, из тех, что побогаче. В углу три русских бомжа тянули свою окаянную «Балтику», девятый номер, естественно. Я присел ближе к стенке и к этим бомжам и попытался сосредоточиться.

Мой славянского вида водитель, работавший на чеченцев, мой спасательный круг в этом жестоком мире, развернулся и уехал. Портфель с пачкой краденых «сотиков» и двумястами грандов придавал уверенности. Но не столько, сколько её хотелось. С одной стороны, трудно пропасть в мире, где всё продаётся и покупается, с одной пятой миллиона баксов. С другой – может, именно с ними и пропадёшь. Дилемма, прикинь…

– И тут он меня, хнида, за ногу тянет, и я рылом в гнилую картоплю лечу – дескать, слезай с моего места! – возопил один из бомжей, рассказывая плаксивым голосом о какой-то допущенной по отношению к нему несправедливости.

М-дя. Любят товарищи беллетристы, описывая всякие приключения героев, использовать выражение «лечь на дно». Вот оно – дно. Ляжешь – не встанешь. Чисто-конкретно…

– Ты чего это в ту сторону смотришь? – Игорь быстро опустился на пластиковый стул рядом со мной. – Рано ещё туда смотреть! Что там у вас такого получилось, рассказывай!

И я стал рассказывать. С гибели Киры. О звонке Хрюна и о чеченцах. Я собирался умолчать о деньгах, но под конец рассказал и о них.

– Ага, – только и произнёс Ух и ненадолго задумался. – Стало быть, так. Ребятам в Орхояне явно нужна помощь. Их надо оттуда вывозить. Это понятно. Непонятно – куда и как. Но прояснится в ближайшее время. Поэтому надо двигать на Дальний Восток.

– Ух, ты эта… Чего? На какой Восток?

– А куда ещё? К петлюровцам на Украйну, что ли? Нас с тобой – только половина команды. Надо всем вместе собираться – тогда команда будет.

И я вздрогнул, поняв по-настоящему: ни на секунду, ни на мгновение, ни на миг Ух не сомневался, что спасаться надо всем вместе, будь то Витька, я или его таинственный орхоянский приятель. Орхоянский стрелок…

– А что там – у них? Может, ещё хуже, чем здесь?

– Неа, – уверенно произнёс Ух. – Мне Зим звонил по спутниковому – спутниковый телефон у него там, ферштейн? – они из Орхояна улетали. Если они в тундру попали – тогда никаких проблем. С бо-ольшим удовлетворением, внешним и внутренним, я бы поглядел, как какие-нить рэмбы Зима из тундры выковыривают…

– А что у тебя случилось?

– Блин, да то же самое. То же самое, только по-другому. Ночью в офис вломились маски-шоу, изъятие документов, ночного сторожа наручниками к бойлеру приковали, холостым у виска щёлкнули – где хозяин, сознавайся, подлец! Ночной сторож у меня – инвалид первой группы, бывший афганец. Ноги у него не действуют, а когда человек мослами шевелить не может, то у него в голове шарики лучше двигаются. Он у меня и по компьютерам спец, и по связи, а жить негде – вот и живёт в офисе, получается – ночной сторож. С виду он убогий совсем. Он и этим, в масках, убогим прикинулся. Они компьютеры раскурочили, документы выволокли, а его на лестнице бросили. Он мне сразу – по секретному телефону – раз – звоночек. Ну, думаю я – наконец-то! В охапку аварийный рюкзак – и на явочную квартиру…

– К бабе?

– Нет, что ты! В таком деле бабам доверять совершенно нельзя. Я и тебе не скажу. Тем более, нам туда нельзя – нас же двое…

– Так ты что – всё бросаешь, что ли?

– А что мне бросать? Офис – он на Митьку официально отписан, ночной сторож который. Производства у меня как такового не было, я его каждый раз под каждый отдельный самолёт самостоятельно создавал. Дети у меня выросли, со всеми жёнами я официально в разводе. Денежки я аккумулировал – тоже не в пределах СНГ, это я ещё до дефолта сообразил, что ни в какие банки у нас их вкладывать – ни-ни! Любым бандитам – эквадорским, колумбийским, гондурасским – доверяю, нашим же честнейшим финансистам – ни- ни. Так что, хоть я и честный человек, работал – законов российских не нарушал, а был у меня и тревожный рюкзачок, и энная сумма для успешного исхода. Не верил я, что этот нэп – надолго. Да и куда нам – рождённым в СССР…

– Миссия Сато в 1942 году была бо?льшим секретом, чем Манхэттенский проект у американцев, – продолжал шелестеть Акаси. – Таким же секретом она остаётся и сейчас. Одному Хатиману известно, что? может произойти, если тайна выйдет сегодня наружу.

– Хатиман давно спит, Акаси-сан, – ласково произнёс Фудзита. – А всё то, за что вы боролись тогда, одержало победу. Наша промышленность победила Америку, Россия лежит в руинах, наш союзник в Европе собирает вокруг себя все страны. Стоит ли сегодня беречь коготь дракона, ведь новый дракон из него никогда не вырастет!

– Ох, что вы можете знать о драконах, Фудзита-сан! Я был свидетелем рождения многих из них, и должен сказать, нет такой мелочи в драконовом теле, из которой не смог бы вырасти новый дракон! А то, о чём вы изволите говорить, отнюдь не мелочь это – самое драконово семя, так сказать. Но я попрошу доложить мне подробнее о произошедшем.

Голос старика неожиданно стал твёрд, как стук топора о сухой бамбук.

Фудзита резко поклонился и деловито начал:

– У нас появились сведения, что некие русские в Сибири нашли самолёт с телом Канджи Ишивары. Они делают попытку найти самолёт, чтобы затем вывезти его и продать. За самолётом идёт охота. Какая-то секретная служба, она представляется американцами, но мы в этом не уверены. Мы полагаем, что это одна из новых русских спецслужб пытается заполучить самолёт. Для этого они проводят огромную и очень дорогостоящую операцию прикрытия, с тем, чтобы завладеть содержимым самолёта сразу после того, как до него доберутся монтажники.

– Русские… – голос Акаси стал похож на шелест льда во время ледохода по реке Сикура. – Русские