Касатонов смог бы…

— Нет, — перебила Катя. — Мы с Ильей никогда не расстаемся.

Ли не удивился. Всем членам «Гармонии» было известно, что Касатонов — не только правая рука Кати, но и ее телохранитель.

— Тогда кто-нибудь другой, — поспешил предложить Ли.

Катя переглянулась с Касатоновым. Логическое мышление так же было у него доведено до совершенства, как и искусство убивать.

— Нет, — отрезал Касатонов. — Никаких посторонних, разве что в безвыходной ситуации…

— А как насчет рыболовных судов? — спросила Катя. — Разве они не проходят вот здесь по пути к Аляске?

Она указала на внутренний пролив между островом Ванкувер и материковой частью Канады.

— Спрятать капсулу на судне будет проще простого, — заявил Касатонов.

— Рыболовные суда появляются там только в сезон лова, — возразил Ли. — А сезон еще не начался.

— Тогда какой же вы выберете путь? — нетерпеливо спросил Касатонов.

— Выброска вслепую, — ответил Ли. — Вероятно, это наилучший выбор в любом случае. Так груз будет легче контролировать. Ведь вы этого хотите?

— Объясните, — потребовал Касатонов. — Выражение «выброска вслепую» мне знакомо, но не в связи с контрабандой.

— Как вы уже заметили, перейти эту границу довольно просто, — ответил Ли. — Мои люди часто пересекают ее, но обычно в другом направлении.

— То есть? — удивился Касатонов.

— Мы привозим героин в канадский городок на острове Ванкувер, а затем везем его на юг на пароме, идущем мимо островов Сан-Хуан.

Катя нахмурилась.

— А как же таможенные досмотры?

— Досматривают груз на судах, совершающих международные рейсы, — пояснил Ли. — А паромы, которые курсируют туда-сюда между островами, никто не проверяет.

— Правда? — изумилась Катя. — Это удивительно даже для американцев!

Ли улыбнулся и шумно втянул воздух.

— Эти острова — лабиринт маршрутов множества паромов, — продолжал он. — Кто-нибудь может доставить груз, скажем, на Сан-Хуан и оставить его в условленном месте — это и есть «выброска вслепую».

Касатонов понял, куда клонит Ли. Он согласно закивал, не дожидаясь конца объяснений.

— Кто-нибудь с канадской стороны прибудет туда же на внутреннем пароме, подберет груз и вернется в Викторию, — рассуждал Ли. — Оттуда на катере через несколько минут доберется до Ванкувера. Разумеется, суда, курсирующие между канадскими островами и материковой частью Канады, никто не досматривает.

— А почему именно Сан-Хуан? — спросил Касатонов, глядя на карту. — Там есть даже небольшой городок, Фрайди-Харбор.

Ли пожал плечами:

— Ну и что?

— Почему бы не выбрать какой-нибудь уединенный остров, где поменьше народу и где груз вряд ли выследят?

— Потому, приятель, — иронически отозвался Ли, — что во Фрайди-Харборе есть надежное место для хранения контрабанды.

— Что еще за место? — вмешалась Катя.

— Ресторан под названием «Китаянка». — Ли поморщился, — Омерзительное название, но оно привлекает туристов.

— И эта «Китаянка» принадлежит тону «Земля и небо»? — спросил Касатонов.

Ли ответил ему улыбкой чеширского кота, но в этот момент напоминал скорее крысу с пристани.

— Ресторан надежен, как швейцарский банк, — заявил Ли.

Катя вопросительно взглянула на Касатонова. Несколько минут в помещении склада не было слышно ни звука: Касатонов сосредоточенно обдумывал план.

Наконец он коротко кивнул, соглашаясь.

— Шелк должен быть в Ванкувере завтра утром, в десять часов, — сказала Катя. — Вы сможете доставить его вовремя своим методом «выброски вслепую»?

— Конечно, Царица, — ответил Ли, криво усмехаясь. Воспользоваться прозвищем Кати было непростительной наглостью с его стороны.

— Тогда решено, — заключила Катя.

С улыбкой она начала обдумывать план отмщения высокомерному китайцу. Эта мысль вызвала у нее почти сексуальный трепет предвкушения.

«Но сначала, — напомнила она себе, — Ли должен выполнить свою задачу в моей „шелковой стратегии“».

В трущобах портового района, некогда бывшего чайна-тауном Сиэтла, обломки досок и полуразрушенные кирпичные стены громоздились повсюду, как надгробия. Несмотря на множество свободных мест для жилья, выходцы из Кантона явно питали пристрастие к уцелевшим строениям вековой давности.

Последние двадцать минут Дэни провела, пытаясь представить себе, как выглядел этот район раньше. Такое мыслительное упражнение было ее испытанным способом совладать с сочетанием тревоги и безмерной скуки.

Несомненно, слежка, в ходе которой наблюдателям пока приходилось бесцельно торчать на одном месте, уставясь в пустоту, — чрезвычайно нудное занятие.

— Слежка всегда бывает такой… богатой событиями? — с иронией осведомилась Дэни.

— Да, — кивнул Шон.

— Значит, приток адреналина в подобной работе совершенно бесполезен.

— Скучно только до тех пор, пока до цели остается почти полмили, — еле слышно прошептал Фландерс.

— Что? — не расслышала Дэни.

Фландерс оторвался от своего занятия — последние полчаса он усердно чистил и полировал большой пистолет.

— Если подобраться поближе, — произнес он, взглянув на Шона, — слежка станет чертовски интересным делом: гораздо интереснее, чем смотреть, как сохнет краска.

Не обращая внимания на Фландерса, Шон застыл неподвижно, словно тень тигра, затаившегося в пятнистом мраке джунглей, и смотрел в затемненное окно фургона.

Фландерс пробормотал что-то на ломаном испанском и начал вставлять патроны.

— Это и не скучно, и скучно, — негромко сказал Шон. — Ни то, ни другое, но и то, и другое вместе.

— А теперь переведи на английский, — попросила Дэни.

— Все познается в сравнении. Если заняться слежкой после того, как приходится подолгу смотреть в одну точку стены каменной клетки в промозглом монастыре и думать о бесконечном разнообразии бесконечности, — объяснил Шон, — то слежка покажется на редкость интересным делом.

— Дзен-философия слежки, — определил Фландерс. — Я часто слышал о рассудочности агентов «Риск лимитед», но не подозревал, что среди вас еще остались дзен-воины.

— Он монах, — возразила Дэни с оттенком горечи. — Это большая разница.

— Просто искатель, — поправил их обоих Шон. — Ни больше ни меньше.

— Вы ищете что-нибудь особенное? — невинным тоном осведомился Фландерс. — Сиэтл — большой город. Здесь можно найти что угодно.

Шон рассмеялся. За несколько часов, проведенных в фургоне, он научился ценить остроумных, бывалых