подозрительно.

– Хорошо, мадам, – сказал дежурный. – Отнести ваш сверток наверх?

Она покачала головой. Она пришла сюда, чтобы лично вернуть картину Куику.

Она вручит ему ее и уйдет.

Дверь была открыта. Фелисия вошла в гостиную, но там никого не было. Она услышала шум льющейся в ванной воды.

– Я скоро! – крикнул Куик. – Садись и выпей чего-нибудь.

В камине горел огонь, на столе стоял серебряный поднос с бутылками, стаканами и вазой с лимонами и лаймами, неслыханной роскошью в военной Англии. Фелисия подошла к столу, чтобы посмотреть газеты, хотя как почти каждый в Англии она слушала новости Би-би-си по три раза в день, отчаянно надеясь услышать что-нибудь новое о боях в Европе.

Корреспонденция Куика была разбросана по всему столу – старые экземпляры «Верайэти» и «Холливуд- репортер», подборки вырезок, присланных из Нью-Йорка, счета от лучших английских портных и обувщиков. Фелисия почувствовала стыд и любопытство, но второе было сильнее – она никогда не могла устоять перед тем, чтобы не взглянуть на чужой письменный стол. Куик вовсе не старался что-то скрыть, что обычно было признаком того, что среди его бумаг не было ничего интересного. Ее внимание привлек бледно-голубой лист бумаги с простым и элегантным тиснением сверху «Даунинг-стрит, 10, Лондон», на котором аккуратным почерком Уинстона Черчилля было написано несколько строк с выражением благодарности полковнику Куику за какую-то услугу – он был оставлен на видном месте намеренно. Фелисия улыбнулась. Знаменитый талант Марти устраивать самому себе продвижение по службе не покинул его и сейчас. Странно, что из-под этого документа выглядывал уголок письма, написанного явно женским почерком.

Фелисия осторожно потянула его к себе, пока не смогла прочитать несколько строк. «…ты поступил как последний подонок, сделав так, что я оказалась у этой волосатой обезьяны Фрухтера с его огромными ручищами… Я не заслужила такого обращения, и ты это знаешь! Не желаю тебе ничего хорошего. Сильвия».

Под кожаное пресс-папье была подсунута карточка с грифом отеля «Ритц», на которой Марти нацарапал своим решительным почерком с таким сильным нажимом, будто хотел ручкой прорвать бумагу, всего одну строчку: «Билли Дов, «Лиса и виноград», и внизу номер телефона. Все вокруг этой надписи было изрисовано сложным орнаментом из символов доллара и фунта стерлингов, как будто Марти машинально чертил на бумаге, разговаривая с кем-то по телефону, с тем же Довом, возможно. Имя «Билли Дов» показалось Фелисии знакомым, только она не могла вспомнить, где она его слышала. Был, конечно, знаменитый артист английского мюзик-холла по имени Вилли Дов, но он, пожалуй, принадлежал к поколению ее матери. Ей показалось маловероятным, чтобы Марти решил пригласить старого Билли в свое бродвейское шоу, но она не успела дальше обдумать свою мысль, как дверь спальни открылась, и появился сам Марти, свежевыбритый, в шелковом халате и с сигарой в зубах.

– Ты налила себе выпить? – спросил он. Он радостно улыбался и был нисколько не удивлен ее появлением.

– Нет еще. Я имела в виду, мне не хочется пить. Я просто зашла на минутку.

Он заметил сверток.

– Чтобы вернуть мне эту проклятую картину?

– Да.

Он пожал плечами.

– Да брось ты ее. Что значит какой-то «ренуар» для друзей? – Накануне он настаивал, чтобы она взяла картину. Сегодня ему это уже было безразлично. Даже для такого импульсивного человека, как Куик, это была слишком разительная перемена. Он подошел к подносу с напитками, взял бутылку шампанского и мастерски открыл ее. Фелисия невольно подумала, было ли шампанское постоянно у него в номере, или он просто чувствовал, что она вернется.

Он наполнил два бокала, и они выпили.

– Робби велел вернуть картину?

– Я не рассказала ему о ней.

– Ну, это по крайней мере было умным шагом. Ты могла прислать ее с посыльным. Тебе не стоило нести ее самой.

– Мне было по пути.

– В самом деле? Выходит, я не так хорошо знаю Лондон, как думал. Как прошла репетиция?

– Ужасно.

– Ты никогда не думала, что совершаешь ошибку? Ты хорошая актриса – настоящая. Может быть, вам с Робби не стоит работать вместе. Помнишь, что было, когда вы оба играли в «Ромео и Джульетте».

– Мы хорошо сыграли «Макбета», если ты забыл.

– Отзывы были разноречивыми, дорогая, вспомни. Я имел в виду, как вы с Робби ладите друг с другом?

Фелисия на мгновение закрыла глаза и вздохнула.

– Плохо, – сказала она. – Мы постоянно ссоримся и ругаемся. Я отвратительно себя чувствую. И он тоже.

– Ну, что я говорил. Значит, Лантов из вас не получилось, ну и что? Нет такого закона, который велел вам играть вместе. Посмотри на Робби. Его работа в «Ричарде III» был самой удачной из всего, что он сделал, и ты в ней не участвовала. Может быть, он так же недоволен «Отелло», как и ты, Лисия. Я хочу сказать, взгляни правде в лицо, но, конечно, трудно жить вместе без того, чтобы к тому же не работать вместе. Я понял это, пока был женат на Кэсси Блейк.

– Кто она была?