– А он – нет?
– Он… он… просто не в себе. Будто приговорен к смертной казни.
– Понимаю.
Софи вздохнула:
– Я знала, что ты поймешь. Поэтому и пришла к тебе со своей бедой. Но, если тебе тяжело, можешь не отвечать. Я тоже тебя пойму. Ведь об этом вслух не говорят.
– Кроме тебя, ни одна живая душа не знает, что я подверглась искусственному оплодотворению, – тихо произнесла Лия.
Софи раскрыла рот от изумления:
– Не хочешь ли ты сказать, что даже твоя мать?..
– Уж кому-кому, а ей бы я призналась в самую последнюю очередь.
– Да, конечно, я спросила, не подумав…
– Врачи абсолютно уверены? – уточнила Лия.
– Похоже, что так. Они утверждают, что это – осложнение после перенесенной болезни.
– Всегда хочется надеяться на чудо. Медицина постоянно идет вперед. Но при всем том…
– …при всем том Руфуса никто не может поставить на ноги, – закончила за нее Софи. – Именно поэтому я и не хотела продолжать разговор. Мои проблемы – это ничто по сравнению с твоими.
– Оставь, пожалуйста.
– А знаешь, – задумчиво сказала Софи, – пока не грянула беда, я и сама не подозревала, как прикипела душой к этому янки.
– Значит, ты не раздумала выходить за него замуж?
– Ему я так и сказала.
– Однако для себя еще не решила?
– Пожалуй, пока не решила. Но это не имеет никакого отношения к его… – Она не могла заставить себя произнести роковое слово.
– …бесплодию. Давай называть вещи своими именами. Иначе этот разговор зайдет в тупик.
– Если я правильно понимаю, Руфус тоже страдал бесплодием? – осторожно спросила Софи.
– Нет, – вздохнула Лия. – У него были крайне низкие показатели спермы.
– Вы долго раздумывали, прежде чем решились на такой шаг?
– Нет, недолго. Руфус отчаянно хотел иметь ребенка. – Лицо Лии исказилось мукой. – Он как будто знал, что ждет его впереди, и не хотел терять драгоценное время.
Снова наступило молчание.
– А почему вы не пошли на усыновление?
Лия ответила не сразу. Она не стыдилась своего прошлого, нет. Просто эти подробности были самыми личными, самыми сокровенными. Произнося свои признания вслух, она словно предавала Руфуса. В глубине души она понимала, что Руфус, безгранично добрый и человечный, не стал бы возражать против того, чтобы она поделилась с Софи тем, что знала. Но сама Лия с трудом преодолевала внутреннюю преграду.
– Слушай, Лия, может быть, все-таки оставим эту тему, если ты считаешь, что Руфусу было бы…
– Нет, Руфус никогда не просил меня хранить это в тайне. Я сама решила, что посторонним незачем знать такие детали. Но ведь ты мне не чужая.
Софи с благодарностью улыбнулась:
– Значит, Руфус отдал предпочтение донорскому способу.
– Да.
– Его не смущало, что ваш ребенок родится от семени другого мужчины?
– Говорю тебе еще раз: ему очень хотелось иметь ребенка.
Софи откинулась на диванные подушки.
– Луис постоянно заговаривал не просто о «ребенке», а о «детях». Но его ничто не заставит обсуждать этот вопрос открыто, как это делал Руфус.
– Не забывай, Руфус был гораздо старше. Это имеет большое значение. Молодым труднее смириться с приговором врачей.
– Ты права. Луис ходит как в воду опущенный. Но возвращаясь к моему вопросу: почему вы предпочли донорский способ, а не усыновление?
– Мы с Руфусом сели за стол и составили, так сказать, баланс приоритетов. На левой стороне листа написали «И.О.», то есть искусственное оплодотворение, на правой – «Усыновление». Под каждым заголовком перечислили «за» и «против».
– Ты, наверное, уже не помнишь, что там было записано.
– Почему же, я все помню. Графа «И.О.» перевешивала по всем статьям. Во-первых, ребенок рождается у
