Когда я вернулся домой, там была миссис Клэмп, она разгружала огромную корзину на багажнике ее старого велосипеда, который был прислонен к кухонному столу. Миссис Клэмп заполняла наши шкафчики, холодильник и морозилку едой, которую она привезла из города.
— Доброе утро, миссис Клэмп, — вежливо сказал я, когда зашел на кухню. Старушка повернулась и посмотрела на меня. Миссис Клэмп очень старая и чрезвычайно маленькая. Она осмотрела меня с головы до ног и сказала:
— О, это
— Как Ваше здоровье, миссис Клэмп? — спросил я.
— О,
— Однако как много всего Вы сегодня нам привезли, удивительно, как это Вы не упали по дороге.
— Ты никогда не увидишь как
— Не желаете ли чашечку чего-нибудь, миссис Клэмп?
—
— Ну, хорошо, — я смотрел, как она еще раз мыла руки, а когда она начала отделять латук от шпината, я вышел из кухни и поднялся в мою комнату.
У нас был обычный субботний ленч: рыба с картошкой, выращенной на нашем огороде. Миссис Клэмп сидела вместо меня напротив отца, за узкой стороной стола. Я сидел посередине широкой стороны стола, спиной к раковине, раскладывая рыбьи кости на тарелке в виде полных смысла узоров, а отец и миссис Клэмп обменивались формальными, почти ритуальными комплиментами. Я сделал человеческий скелетик из костей мертвой рыбы и размазал вокруг него немного кетчупа, чтобы скелет выглядел более правдиво.
— Еще чаю, мистер Колдхейм? — спросила миссис Клэмп.
— Спасибо, нет, миссис Клэмп, — ответил отец.
— Франциск? — спросила меня старушка.
— Спасибо, нет, — сказал я. Горошина сошла бы за зеленый череп для скелета. Я положил ее там. Отец и миссис Клэмп жужжали о том, о сем.
— Я слышала, констебль был здесь несколько дней тому назад, если Вы не возражаете, что
— Да, это правда, — сказал отец и положил в рот так много еды, что не смог говорить минуту или больше. Миссис Клэмп кивнула своей пересоленной рыбе и отпила чай. Я замычал, и отец глянул на меня, его челюсти похожи на двух борцов.
На эту тему больше ничего сказано не было.
В субботний вечер я, как обычно, стоял в Гербе, около стены в набитой, наполненной сигаретным дымом комнате, которая располагалась в отеле. В руке я держал пластиковый стакан объемом в пинту «
— Чем ты сейчас занимаешься, Франки?
— Ничем особенным. Я убил несколько кроликов пару дней назад, и Эрик звонит иногда, но вот, собственно, и все. А ты?
— Да так… Почему Эрик тебе звонил?
— Ты не знаешь? — сказал я, посмотрев вверх, на него. Джеми наклонился и посмотрел на меня. Перевернутые лица выглядят смешно. — А, он убежал.
—
— Ш-ш. Если никто не знает, не нужно им говорить. Да, он выбрался. Он звонил домой пару раз и говорит, что идет сюда. Приходил Диггс и сказал нам в тот день, когда брат убежал.
— Боже. Они его ищут?
— Так сказал Энгус. Неужели ничего не было в новостях? Я думал, ты мог об этом услышать.
— Нет. Боже. Как ты думаешь, они расскажут городу, если его не поймают?
— Не знаю, — я бы мог передернуть плечами.
— А если он все еще поджигает собак? Черт. И черви, которыми он пытался накормить детей. Местные сойдут с ума, — я почувствовал, как он потряс головой.
— Думаю, они хотят, чтобы все было тихо. Вероятно, они надеются его скоро поймать.
— И его смогут поймать?
— Хо. Не знаю. Он может и чокнутый, но хитрый. Он бы не смог убежать оттуда, если бы не был хитрым и когда он говорит, он говорит логично. Логично, но как свихнувшийся.
— По тебе не видно, что ты волнуешься
— Я надеюсь, у него получится. Мне хотелось бы его увидеть. И я хотел бы знать, как он пройдет весь путь сюда, потому что… просто потому что, — я сделал глоток.
— Черт. Надеюсь, он не агрессивный.
— Это единственное, о чем я беспокоюсь. Мне кажется, он до сих пор не сильно любит собак. Но я думаю, с детьми ничего не случится.
— Как он передвигается? Он не сказал тебе, как он собирается сюда добраться? У него есть деньги?
— У него должна быть мелочь, чтобы звонить, но большей частью он ворует.
— Боже. Ну, по крайней мере, человек, сбежавший из психушки, не рискует потерять возможность досрочного освобождения.
— Ага, — сказал я.
Тут на сцену вышло четыре панка — группа из Инвернесса под названием Блевотина. У певца была прическа под индейца, на одежде было множество металлических молний, он был увешан цепочками. Он схватил микрофон, и пока остальные панки били по соответствующим инструментам, он закричал:
