усилием ей удалось заставить себя снова бормотать и улыбаться ему. Он потянулся через неё и ослабил ремень на правой руке. Она не шевелила руками, пытаясь казаться довольной и оцепенелой. Он подошёл к другому концу кровати и освободил её левую ногу, затем правую.

- Такая милая девочка, - сказал Ротенхаузен больше себе, чем ей.

Он вернулся к изголовью кровати.

Она все ещё не порывалась освободиться.

Ротенхаузен снял свой белый халат и набросил его на тележку с инструментами, на которой лежали шприцы и сфигмоманометр.

- Я помню тебя, - сказал он. - Я помню, как ты чувствовала себя.

Он начал расстёгивать рубашку.

Через полузакрытые веки Джоанна изучала механическую руку. Гибкий стальной кабель 0,5 дюйма в диаметре выходил из металлического запястья и шёл прямо к живой руке. В двух последних дюймах своей длины кабель раздваивался и с помощью штекеров подключался к батарее.

Ротенхаузен снял рубашку и бросил её поверх халата.

- Это будет интересно, принимая во внимание, что твой отец находится как раз внизу, - произнёс он.

В следующее мгновение Джоанна молниеносно выбросила руку, схватила кабель и вырвала его из батареи. Механическая рука перестала мурлыкать. Как будто время остановилось, когда он изображал лису в театре теней. Пока доктор в изумлении смотрел на неё, она, голая, скатилась с кровати, прочь от него, опрокинула кровать и бросилась к двери.

Он поймал её здоровой рукой в тот момент, когда она коснулась замка. Он схватил её за длинные волосы и дёрнул назад. Искры посыпались у Джоанны из глаз, она стала отбиваться и кричать.

Ротенхаузен выругался. Он оттащил её от двери, а потом отбросил от себя. Она отлетела назад и столкнулась с кроватью. Пошатнувшись, Джоанна схватилась за ножку кровати и ей удалось удержаться на ногах.

Ротенхаузен воткнул штекеры обратно в батарею.

Рука замурлыкала.

Стальные пальцы задвигались: лязг, лязг, лязг.

Алекс видел, как Игнасио Каррерас идёт на него, и понимал, что потеря пистолета уменьшала его шанс выжить до нуля. Хотя Алекс удовлетворительно владел джиу-джитсу и каратэ, он не сомневался, что Каррерас также знаком с этими боевыми искусствами, а его сверхмасса мускулов штангиста будет смертоносным преимуществом. Алекс выбрал отступление. Он вышел из комнаты и захлопнул дверь перед Каррерасом, но не мог запереть её.

Он побежал в глубь коридора первого этажа. Дверь за ним распахнулась, и он услышал звук шагов бегущего за ним человека, но не оглянулся. Алекс открыл последнюю дверь по правой стороне коридора и вошёл в комнату. Закрыв дверь, в отчаянии он лихорадочно стал искать защёлку. Он нашёл кнопку фиксатора в центре шарообразной ручки и нажал на неё.

Секундой позже Каррерас был под дверью и попытался войти, но дверь не открылась.

Алекс, немного поиграв в жмурки, нащупал выключатель. Он надеялся найти что-нибудь такое, что могло бы сойти за оружие. Ему не повезло. Единственная лампочка под потолком осветила пустую комнату, ранее используемую под склад.

'Джоанна, я не покину тебя в беде, - подумал он. - Я найду тебя и вытащу отсюда'.

Конечно, Ротенхаузен мог начать работать над ней. Если он уже начал 'лечение', возможно, она уже никогда не будет Джоанной.

Сколько времени займёт, чтобы стереть более десяти лет памяти? Час? Конечно, дольше. День? Неделя? Месяц?

Возможно, у него ещё масса времени, а может быть, он уже совсем опоздал спасти её.

В любом случае, он обязан спастись. Ему необходимо найти укромное местечко, где он мог бы все спокойно обдумать. Он не мог придумать хороший план с Каррерасом за спиной.

Алекс пересёк склад по направлению к окну и поднял жалюзи. Яростный порыв ветра забросал стекло снегом.

Каррерас ещё раз ударил в дверь. И ещё. Что-то затрещало.

Трясущимися пальцами Алекс открыл шпингалет и распахнул створки окна. В комнату ворвался холодный ветер.

Каррерас таранил дверь. Каждый удар сопровождался звуком ломающегося дерева.

'Вот бешеный бык!'

Алекс вскарабкался на подоконник и спрыгнул в снежный сугроб. Ветер свистел по долине со скоростью пятьдесят километров в час. Он бил в лицо, заставляя глаза слезиться. Голые руки мгновенно окоченели. Алекс был благодарен непродуваемому лыжному костюму на нём.

Каррерас вышиб дверь.

Алекс поплёлся в темноту, поддавая ногами снег. Он ушёл не очень далеко, когда услышал, что дверь со звуком 'бум!' обрушилась в только что оставленную им комнату. Он побежал.

Когда толстяк дошёл в конец коридора, Игнасио Каррерас уже выломал дверь и выкарабкивался из окна склада в погоню за Алексом Хантером. Петерсон пустился было за ним, но, подумав хорошенько, вернулся назад в коридор.

- Урсула, Урсула, где вы?

Она не отвечала.

Он пошёл по коридору обратно к комнате, где проходило совещание.

- Доктор Зайцева! Это я - Ансон.

Дверь справа от него открылась, и оттуда осторожно выглянула Урсула Зайцева.

- Что это за шум? Я боюсь выходить. Что-нибудь случилось?

- Все. Надо выбираться отсюда.

- Уезжаем?

- Поспешите, - поторопил её толстяк. - У нас нет времени рассиживаться.

Она смотрела на него через полуоткрытую дверь.

- Но куда мы поедем?

- В какое-нибудь безопасное место.

- Я не понимаю.

- Давайте, моя дорогая. Если мы не будем двигаться достаточно быстро, то нас схватят.

- Схватят? Кто?

- Полиция, конечно!

Сбитая с толку, Урсула вышла в коридор.

Петерсон вытащил пистолет с глушителем и дважды выстрелил в неё.

Урсула Зайцева умерла почти красиво. Насквозь прошитая пулями, она закружилась, как будто показывала новую юбку своему приятелю. Крови было немного. Она осела у стены, посмотрела на толстяка невидящим взглядом, позволила только тонкой струйке крови сбежать из уголка её рта, отпустила ледяное выражение лица, впервые за то время, как Петерсон был с ней знаком, и погрузилась в объятья смерти.

Четверо из шести людей в списке толстяка были устранены. Марлоу. Антонио Паз. Томас Шелгрин.