я чувствую себя маленьким и беззащитным. Знаете, в таких случаях я обращаюсь к Сильвии, и она наставляет меня уму-разуму. И все опять улаживается.

— Очень жаль, что ты не любишь наставлений, — отвечал я. — Бери пример с Сильвии. Она постоянно занята; это так же верно, как то, что день долог!

— Я тоже! — возразил Бруно.

— А вот и нет! — поправила его Сильвия. — Глядя на тебя, можно подумать, что день совсем короток!

— Подумаешь, какая разница! — вспыхнул Бруно. — Разве бывает один день длиннее, другой — короче? Я имел в виду — разве у них разная длина?

Не решившись рассматривать вопрос в этом свете, я предложил лучше спросить об этом Профессора; и дети тотчас бросились посоветоваться со своим старым другом. Профессор снял очки и в раздумье принялся протирать их.

— Видите ли, мои хорошие, — спустя минуту заговорил он, — день имеет такую же длину, как и все, что обладает одинаковой протяженностью с ним. — Произнеся это суждение, он продолжил бесконечный процесс протирания очков.

Дети вернулись тихими и задумчивыми и сообщили мне ответ Профессора.

— Каково? Разве он не мудрец? — восторженно прошептала Сильвия. — Если бы я была такой же умной, как он, у меня, наверное, целый день голова бы трещала от боли!

— Мне кажется, вы разговариваете с кем-то, кого здесь нет, — заявил Профессор, повернувшись к детям. — Кто это может быть?

Бруно удивленно поглядел на него.

— Я никогда не говорю с отсутствующим! — возразил он. — Это дурная манера. Прежде чем разговаривать с кем-нибудь, нужно дождаться, пока он придет!

Профессор изумленно поглядел в мою сторону, но так, словно он совсем не замечал меня.

— Тогда с кем же вы разговариваете? — спросил он. — Вы же знаете, что здесь никого нет, кроме Другого Профессора, а его здесь точно нет! — раздраженно добавил он, растерянно озираясь по сторонам. — Дети! Помогите мне найти его! Он опять потерялся!

Дети мигом вскочили на ноги.

— Где же нам искать? — спросила Сильвия.

— Везде! — возбужденно заорал Профессор. — Везде, только быстро! — С этими словами он принялся бегать по комнате, отодвигая кресла и даже встряхивая их.

Бруно достал из шкафа какую-то крошечную книжку, открыл ее и потряс, передразнивая Профессора.

— Его здесь нет, — язвительно заметил он.

— Да его там и не могло быть, — нетерпеливо заметила Сильвия.

— Разумеется, не могло! — отвечал Бруно. — Но надо же все вытряхнуть: а вдруг он там?!

— А раньше он тоже терялся? — спросила Сильвия, поднимая угол коврика перед камином и заглядывая под него.

— Когда-то давно, — отвечал Профессор, — он потерялся в лесу…

— Неужели же он не смог найтись? — удивился Бруно. — Отчего же он не кричал? Его бы непременно услышали — конечно, если он не успел зайти слишком далеко.

— Что ж, давайте и мы покричим, — предложил Профессор.

— А что мы будем кричать? — поинтересовалась Сильвия.

— Впрочем, лучше не стоит, — решил Профессор. — Нас может услышать Вице-Правитель. А он отчего-то стал ужасно строгим!

Это напомнило бедным детям обо всех тех напастях, которые обрушились на них и их старого друга. Бруно сел прямо на пол и заплакал.

— Он ужасно жесток! — хныкал мальчик. — А еще он позволил Уггугу отнять у меня все мои игрушки! А чем он нас кормит! Просто ужас!

— Кстати, что у вас было сегодня на обед? — спросил Профессор.

— Кусочек дохлой вороны, — плачущим голосом отозвался Бруно.

— Он хочет сказать — пирожок-грачик, — пояснила Сильвия.

— Нет, это была дохлая ворона, — настаивал Бруно. — А еще был яблочный пудинг, но его весь слопал Уггуг, так что мне даже корочки не досталось. Я попросил у них апельсин, но мне и его не дали! — И бедный малыш уткнулся лицом в колени Сильвии, которая, нежно гладя его по головке, подхватила:

— Да, это правда, дорогой Профессор! Они просто ужасно обращаются с моим милым Бруно! Да и меня они тоже не любят, — добавила девочка, понизив голос, словно говорила о каких-нибудь нестоящих пустяках.

Профессор достал из кармана большой шелковый платок и вытер глаза.

— Как бы я хотел помочь вам, мои дорогие! — проговорил он. — Но что я могу поделать?

— Мы и сами хорошо знаем дорогу в Сказколандию — ну, туда, где сейчас наш папа. — Только бы Садовник выпустил нас…

— Он что же, не хочет открыть вам дверь? — спросил Профессор.

— Не хочет, и все тут, — отвечала Сильвия. — Но вам-то он наверняка откроет ее. Ах, дорогой Профессор, попросите его. Пожалуйста!

— Сию же минуту! — кивнул Профессор.

Бруно сел, протирая глаза:

— А разве он злой, сэр?

— Всякое может случиться, — отвечал я.

Профессор пропустил мое замечание мимо ушей. Он надел свою очаровательную шапочку с длинной кисточкой и принялся выбирать одну из прогулочных тростей Другого Профессора, стоявших на стойке в углу комнаты.

— Толстая палка поневоле внушает людям почтение, — пробормотал он себе под нос. — Ну, дети, пошли скорее!

И мы всей компанией вышли в сад.

— Прежде всего я сам подойду к нему, — пояснил Профессор, пока мы шли по дорожке, — и заговорю о каких-нибудь пустяках, ну, например, о погоде. Затем я спрошу его о Другом Профессоре. Этот вопрос преследует двоякую цель. Во-первых, поможет завязать беседу (а без доброй беседы, мне кажется, не стоит и откупоривать бутылочку вина), а во-вторых, если он видел Другого Профессора, мы тоже сможем отыскать его; если же нет — на нет и суда нет.

По пути мы прошли мимо той самой мишени, в которую во время визита Посла так блестяще стрелял из лука Уггуг.

— Поглядите-ка! — проговорил Профессор, указывая на отверстие в самом центре яблочка. — Его Императорская Пухлость первым же выстрелом угодил точно в цель!

Бруно внимательно осмотрел отверстие.

— Не может того быть, — прошептал он, обращаясь ко мне. — Он слишком толст для этого!

Садовника мы нашли очень легко. И хотя его не было видно за деревьями и кустами, его хриплый голос служил нам своего рода маяком. Подойдя поближе, мы смогли разобрать слова его песенки, раздававшейся совсем рядом: